Токсичный - Николь Бланшар

Грэйсин собирается нанести еще один удар, но внезапно Вик отскакивает в сторону и хватает с приставного столика лампу. Это довольно дорогая и тяжелая вещь, и я с ужасом смотрю, как она летит в голову Грэйсину, и он падает на пол возле кофейного столика.

Я бросаюсь к нему, проверяю пульс и чувствую огромное облегчение, когда ощущаю слабое биение под своими пальцами. Но у меня нет времени внимательно осмотреть Грэйсина, потому что Вик, пошатываясь, подходит ко мне и, вцепившись в мои волосы, поднимает меня на ноги. Я поворачиваюсь, инстинктивно схватив пистолет, который всегда держала под рукой на случай, если понадобится защищаться от Грэйсина.

– Ты действительно думаешь, что сможешь выстрелить в меня, девочка? – с раздражением в голосе смеется Вик. – У тебя, черт возьми, не хватит на это духа, жалкая тварь.

Грэйсин издает тихие звуки, похожие на стоны, и, выпрямившись, я направляю пистолет в сторону Вика.

– Заткнись и не шевелись, – говорю я Вику. – Одно движение, и я без колебаний всажу пулю тебе в голову.

Внезапно я замечаю рядом с собой какое-то движение и, опустив взгляд, вижу, что Грэйсин обхватывает мою лодыжку своей израненной рукой. Его прикосновение, как никогда прежде, успокаивает меня. Я черпаю в нем силы и смотрю в лицо Вика.

– И что ты собираешься делать, пристрелишь меня? – смеется он, а по его губам и подбородку стекает кровь. – Это будет то еще зрелище.

– Грэйсин, – обращаюсь я к его распростертому на полу телу, – ты можешь подняться?

Он обхватывает голову рукой и со стоном принимает сидячее положение.

– А идти можешь?

Я хочу помочь ему, но не могу оторвать взгляд от Вика.

Грэйсин поднимается на четвереньки, а затем медленно выпрямляется.

– Да, – отвечает он, но его голос звучит так, словно шины шуршат по гравию, – я в полном порядке.

Вик приближается к нам, и я вновь поднимаю пистолет.

– Не стоит, – с трудом произношу я.

– Если ты хочешь выстрелить в меня, то стреляй, – говорит Вик. – Не тяни.

Наблюдая за ним краем глаза, я помогаю Грэйсину подняться на ноги, используя свободную руку. Это оказывается непростой задачей, учитывая его внушительные габариты.

– Я тоже в порядке, – говорю я Грэйсину.

– Он в порядке, ты в порядке, мы все в полном порядке, – говорит Вик. – Ты собираешься объяснить мне, какого хрена он делает в моем доме?

– Я ухожу от тебя, Вик, – с облегчением произношу я слова, которые, как мне казалось, никогда не смогу произнести вслух. – Мы сейчас уйдем, и ты не пойдешь за нами.

– Ты никуда не уйдешь, – рычит Вик, делая угрожающий шаг вперед.

Я чувствую, как Грэйсин вздыхает за моей спиной, но ему не нужно ничего говорить. Впервые с тех пор, как Вик начал меня избивать, я ощущаю безопасность в его присутствии. Вместо того чтобы упасть на колени, я выпрямляю дрожащую руку и указываю пистолетом на дверь.

– Подними руки и отойди от двери!

Ноздри Вика раздуваются, но он не делает ни того, ни другого, хотя, честно говоря, я не ожидала, что он послушается.

– Знаешь, – говорит он, – я с самого начала был уверен, что ты шлюха. Белое отребье навсегда останется белым отребьем.

Я слегка отклоняю ствол в сторону и нажимаю на спусковой крючок. Пуля попадает в стену, гипсокартон рассыпается, и взметнувшаяся пыль покрывает руку и лицо Вика. Когда он отскакивает в сторону, я отшатываюсь назад, но натыкаюсь на твердую грудь Грэйсина.

– Боже мой, да ты с ума сошла, – говорит Вик, когда к нему возвращается голос, хоть и с легкой дрожью.

– Ты совершенно прав, – отвечаю я, – но сейчас пистолет в моих руках, и я могу причинить тебе боль просто ради забавы. Так что перестань болтать и отойди.

Вик смотрит на меня так, словно никогда раньше не видел. И это действительно так. По крайней мере, я чувствую себя обновленной, словно больше не являюсь для него просто «боксерской грушей».

По крайней мере, Вик выполняет мои указания. Выстрел настолько напугал его, что он отступает от двери. Воспользовавшись его замешательством, я медленно начинаю двигаться в том направлении. А когда он тоже начинает двигаться, не смею даже смотреть на него. Потому что знаю, что собираюсь сделать с ним, когда мы выберемся отсюда. Если это у нас получится.

Я направляю пистолет Вику в живот, и он поднимает руки. Грэйсин первым доходит до двери, и в тот момент, когда я думаю, что могу пережить эту ночь, Вик бросается на меня. Я ощущаю отдачу в руках еще до того, как мой разум осознает, что произошло. Это чувство потрясает меня до глубины души, пронизывает насквозь и почти вызывает онемение в руке. Я была готова к первому выстрелу, но второй удивил меня не меньше, чем Вика.

Я с ужасом наблюдаю, как мой муж начинает задыхаться, и замечаю, что из небольшого отверстия в его груди сочится кровь. Он хрипит, безуспешно пытаясь остановить кровотечение руками, и вскоре падает на пол.

Глава 15

Пистолет падает на пол, и охваченная отчаянием я опускаюсь на колени, пытаясь помочь Вику зажать рану в груди. Все мои усилия оказываются напрасными, а следующие мгновения самыми долгими в моей жизни. Внезапно он испускает последний вздох, а его пальцы, сжимающие мои, сначала расслабляются, а затем безжизненно опускаются.

– Вик! – я хватаю его за плечи. – Звони 911!

Я кричу в отчаянии, поднимая взгляд на подошедшего к нам Грэйсина.

– Вызови скорую! – повторяю я.

Когда Грэйсин не реагирует, я даю ему пощечину. Однако он лишь смотрит на меня с каменным выражением лица, и мне хочется причинить ему боль.

– Почему ты просто стоишь здесь? Он же умирает! – в ярости кричу я.

– Ты ничего не можешь сделать, – отвечает Грэйсин с холодом, который меня раздражает. – Он мертв.

Я встаю с пола, не в силах больше смотреть в безжизненные глаза Вика. В воздухе витает медный запах его крови, и когда я пытаюсь вдохнуть поглубже, чтобы успокоиться, кислород с трудом проникает в мои легкие, словно через толстое одеяло. Я беспорядочно перемещаюсь по комнате, не видя ничего перед собой, натыкаясь на мебель и ударяясь о стены. Но внезапно сильные руки останавливают меня и прижимают к себе.

– Эй, – произносит успокаивающий голос, – все хорошо, детка. Успокойся, пожалуйста, ради меня. С тобой все в порядке.

Эти слова звучат как утешительная молитва, возвращающая меня к реальности. Постепенно я начинаю осознавать, что происходит, и вскоре все становится на свои места. Как будто я просыпаюсь от