Токсичный - Николь Бланшар
– Подготовьте заключенного к транспортировке.
– Благодарю, – говорю я и кладу трубку.
Повернувшись к стоящему за моей спиной Грэйсину, я приказываю:
– Ложись на каталку. Тебе должно быть плохо.
– Мне нравится, когда ты такая смелая, – говорит он с улыбкой и, забираясь на каталку, удобно устраивается на ней.
– А мне нравится, когда ты молчишь, – отвечаю я.
– Ты только облегчаешь мне задачу, мышонок, – произносит он с ноткой удовольствия в голосе.
Я пристегиваю его к каталке, затем проверяю содержимое карманов, чтобы убедиться, что ключи от машины на месте. У меня не так много времени, пока они не погрузят его в машину скорой помощи. Это моя единственная возможность сбежать.
Следующий человек, который войдет в эти двери, найдет Энни. А я не могу рассказать полиции о произошедшем, ведь тогда стану свидетелем или, что еще хуже, соучастником, и меня могут подвергнуть преследованию. Поэтому я должна уйти до того, как это случится. Я не знаю, куда отправлюсь, но это место должно быть так далеко, чтобы ни Вик, ни полицейские, ни Грэйсин не смогли меня найти. Может, необитаемый остров посреди океана.
– О чем ты так сосредоточенно думаешь? – спрашивает Грэйсин, пока я качу его по коридору.
– О своем отпуске, – говорю я, – а теперь заткнись! Предполагается, что ты не в состоянии говорить от боли.
– Продолжай говорить со мной в таком тоне, и небольшая часть меня действительно заболит от напряжения.
– Например, твоя голова, потому что я могу случайно уронить тебя на бетон. Пожалуйста, помолчи, пока мы не доберемся до скорой.
Прежде чем он успевает ответить, появляется офицер, которого вызвал прилежный сержант. Они с Беннетом направляются к нам, чтобы проводить до машины. В этот момент я осознаю, что у меня есть возможность сбежать, но могу лишь следовать за офицером, который забрал у меня каталку.
Мне приходится делать два шага за один его, пока мы быстро направляемся по тюремному коридору к западным воротам, где нас ждет карета скорой помощи. Все начинает происходить словно в ускоренном темпе, и я смотрю вокруг будто через какой-то фильтр. Если бы не он, серьезность ситуации просто бы меня сломила. Когда приступ паники начинает усиливаться, я чувствую, как чья-то рука касается моей. Я поднимаю глаза и вижу Грэйсина, наблюдающего за мной с каталки.
– Ты можешь это сделать, Тесса, – говорю я себе, быстро отдергивая руку и делая глубокий вдох.
Мы выходим на улицу, и я с досадой осознаю, что забыла надеть верхнюю одежду. Холодный воздух обжигает мою кожу, и мне кажется, что выйти без пальто – это все равно что прыгнуть в Атлантический океан, как в фильме «Титаник». Только в моем случае рядом со мной нет героя, который мог бы отговорить меня от этого шага. Сейчас именно злодей вынуждает меня совершить этот отчаянный поступок.
Машина скорой помощи уже стоит рядом с диспетчерской вышкой, а в ее кабине сидит еще один полицейский. В глубине души я надеюсь, что что-то пойдет не так. Я жду, что кто-то обнаружит Энни или Сальваторе, обратится к Грэйсину, усомнившись в его боли, или задаст мне какой-то вопрос. Однако ничего не происходит.
Сопровождающий нас офицер направляет каталку к задней части машины, и я цепляюсь за нее, словно за спасательный круг в бушующем море моей неуверенности. Из скорой помощи выходит парамедик. Они с полицейским легко перекладывают Грэйсина на носилки и затаскивают в машину. К моему животу подступает неприятное, маслянистое ощущение, и только стиснутые зубы не дают мне закричать. Спустя несколько секунд полицейский запрыгивает вслед за Грэйсином, и парамедик захлопывает дверь. Я отступаю назад, поскальзываюсь на асфальте и, чтобы не упасть, вслепую хватаюсь за дверную ручку.
Машина скорой помощи подъезжает к воротам, и водитель ждет, пока они откроются. Мое сердце стучит как сумасшедшее, подпрыгивает к горлу, пока я ожидаю, что кто-нибудь поднимет тревогу. Однако скорая помощь спокойно покидает территорию Блэкторна, а за ней без лишнего шума следует полицейский фургон. Удивительно, но когда жизнь человека рушится прямо у него на глазах, это происходит почти незаметно.
На обратном пути в диспетчерскую через тюремный двор я ожидаю, что кто-нибудь остановит меня и спросит о Грэйсине. Я вздрагиваю от каждого звука и замираю, затаив дыхание, когда слышу приближающиеся шаги или голоса. Но люди проходят мимо, даже не глядя на меня. Это безразличие должно было бы меня успокоить, но оно вызывает противоположный эффект. Оно усиливает мою тревогу до такой степени, что мне кажется, будто моя душа вот-вот разорвется от напряжения.
Я возвращаюсь в раздевалку, чтобы забрать свои вещи, но закрывая дверцу шкафчика понимаю, что, возможно, пришла сюда в последний раз. Поэтому я снова открываю ее, убираю все лишнее и выбрасываю мелкий мусор, который остался внутри. Моя сумка теперь тяжелее обычного, а шаги неуверенные и медленные. В диспетчерской царит хаос. На дежурстве находятся два офицера, но они настолько заняты, что не сразу замечают меня, стоящую по ту сторону толстого стекла. Один из них удивленно приподнимает бровь, когда я возвращаю ключи и расписываюсь в журнале, ведь моя смена еще не закончилась. Энни остается единственной дежурной медсестрой, однако они не произносят ни слова, а я не решаюсь обратить на это внимание.
– До завтра, – говорит мне офицер, и я пытаюсь ответить, но не могу собраться с мыслями и вложить в свои слова хоть каплю энтузиазма.
Я не вернусь. Либо я сбегу отсюда, либо сама окажусь в тюрьме.
По дороге домой меня охватывает странное чувство, которое сначала вызывает шок, а затем словно накрывает пеленой оцепенения. Я благодарна судьбе за это состояние, ведь оно словно стирает все мои сомнения, страхи и надежды, позволяет воспринимать окружающий мир словно сквозь мягкий, теплый слой пушистого хлопка.
Мне удается без проблем доехать до дома, но это лишь благодаря тому, что я опытный водитель. Паркуюсь я на автомате и сразу же спешу в спальню, чтобы собрать вещи. Не вижу причин откладывать отъезд, я не хочу рисковать и оставаться, пока сюда не придут полицейские. В спальне я быстро собираю вещи: нижнее белье, футболки, джинсы. Мне не нужно ничего особенного, в том числе и кошмарное белье, которое покупал для меня Вик. Оно так и остается лежать в ящике. Сначала я подумываю о том, чтобы сжечь его, но потом решаю, что это не имеет смысла.
Забрав свои вещи из ванной, я осматриваю комнату, в которой жила последние три года. Здесь нет ничего, что могло бы напомнить мне о детстве:
