Замок проклятых - Ромина Гарбер
Первый раз в жизни меня так сильно влечет к кому-то, и этому невозможно сопротивляться. Не избежать новой встречи с Себастианом, так же как не преодолеть закона гравитации. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Я хочу его. Я хочу.
– Пора закрываться, – говорит Фелипе, отвлекая меня от моих мыслей.
Миллион мотыльков порхают у меня в животе, когда я встаю, чтобы вернуться в замок. Я спускаюсь с мансарды вслед за Фелипе и вижу в магазине еще одного посетителя. Это мужчина в твидовом пальто с тростью.
– Hola, Estela, soy el padre de Felipe. Me llamo Arturo Sarmiento[41].
Я крепко пожимаю руку отцу Фелипе.
– Hola[42].
– Tu tía me ha pedido que me asegure de que tienes donde comer, así que estás invitada a comer con nosotros[43].
Я жду, чтобы Фелипе перевел мне, хотя вторую часть фразы я поняла. Просто я тяну время, соображаю, как поступить.
– Ты приглашена сегодня к нам на ужин, – переводит Фелипе и улыбается.
– Жена уже готовит, – говорит Артуро с сильным акцентом. Он улыбается, и становится ясно, от кого его сын унаследовал кривую ухмылку.
Я лучше вернулась бы в замок, но мне неловко, не знаю, как выкрутиться из сложившейся ситуации. И я просто улыбаюсь и киваю в знак согласия. Заперев магазин, отец и сын ведут меня по дороге в гору, к жилому району городка Оскуро.
Черная тень Ла Сомбры нависает над городом, одинокая башня замка пронзает ночное небо. Над головой светит почти полная луна. Через две ночи наступит la luna llena[44], успеет ли Беатрис вернуться вовремя и подтвердить или опровергнуть теорию прадеда Фелипе?
– Ты проскочишь мимо нашей улицы! – окликает Фелипе, и я замечаю, что так сильно задумалась, что ушла далеко вперед.
Я останавливаюсь и жду, пока Фелипе и его отец догонят меня. Фелипе идет рядом с отцом, который двигается не спеша, опирается на трость. Мне вдруг приходит в голову, как гордятся наверняка в семье тем, что Фелипе управляет книжным магазином.
– Ya no corro carreras, – говорит, улыбаясь, Артуро.
Я смотрю на Фелипе и стараюсь перевести фразу правильно:
– Я больше не бегаю наперегонки.
– Прекрасно! – одобряет мой перевод Фелипе. Я улыбаюсь, довольная своими успехами в испанском.
– Aquí estamos[45], – говорит Артуро.
Мы подходим к дому, который гудит, как огромный пчелиный улей, как будто городок целиком набился внутрь него. Фелипе бросает на меня извиняющийся взгляд, дверь распахивается, и меня сметает толпа его родственников.
– Bienvenida, Estela. Soy Lucía, la mamá de Felipe[46], – говорит приземистая пышногрудая женщина с ярко-красным лаком на ногтях, в очках в форме полумесяца. Она заключает меня в объятья, прежде чем я успеваю протянуть ей руку для приветствия.
Следующие несколько часов я только и делаю, что здороваюсь с кем-то, целуюсь и обнимаюсь. Лица сливаются друг с другом и образуют в результате большой гобелен с довольно цветастым, но однообразным узором. Мне вдруг вспоминается книга, которую показывал мне Фелипе, где перечислено наследственное имущество каждого жителя городка. Жители Оскуро так глубоко пустили корни в эту землю, что выкорчевать их не представляется возможным, и все же что-то заставило маму собрать чемоданы.
В доме семейства Сармьенто деревянный пол, горящий камин и наклонные потолки. В отличие от тетиного дома здесь все поверхности заполнены фотографиями, ими увешаны все стены, и на этих снимках можно узнать многих из присутствующих здесь сегодня вечером. С удивлением вдруг замечаю, что над камином висит герб Ла Сомбры. Под ним на каминной полке стоят свечи и фотография в рамке. Я подхожу ближе, чтобы проверить, правильно ли я разглядела того, кто на этой фотографии… Беатрис!
– Estela, esta es mi abuela[47], – говорит мама Фелипе. Я поворачиваюсь и вижу старуху, которая обычно кормит птиц на площади.– Se llama Gloria[48].
– Hola, Gloria! – здороваюсь я с прабабушкой Фелипе.
Уже привычно я целую ее в обе щеки, и она говорит:
– Angelito! – «Ангелочек». И прижимает ладонь к моей щеке. – Te quemaron.
Что она сказала? Quemaron – это ведь означает «сжечь». Она сказала: «Тебя сожгли»?
– Qué?[49] – спрашиваю я.
– Está cansada, она устала, – говорит мама Фелипе, натянуто улыбаясь.
– О чем она говорит? – спрашиваю я.
– Я укладывать ее спать, – отвечает Люсия на ломаном английском и одаривает меня чересчур широкой улыбкой.
– Cómo estás?[50] – Артуро мгновенно возникает передо мной вместо своей жены.
– Conocían a mis padres?[51] – Мне интересно, знали ли они моих родителей.
– Нет, – отвечает он, слишком энергично мотая головой.
– Porqué la foto de Beatríz? – Я пытаюсь спросить, почему у них фотография Беатрис в рамке.
– Es nuestra alcalde, – отвечает он.
– No entiendo. – Я не понимаю, что значит alcalde.
– «Мэр», – переводит Фелипе, у него в руках два бокала с газировкой. Артуро улыбается и отходит, он счастлив, что сын подоспел ему на замену. – Беатрис – мэр города.
Я в растерянности гляжу на Фелипе. Он протягивает мне бокал, и я беру его.
– Хочешь посмотреть мою комнату? – предлагает он.
– Да, пожалуйста, – отвечаю я, мне так хочется побыть в тишине.
Все гости не помещаются в доме, они заполнили собой задний двор и лужайку перед домом. В дом они заходят специально, чтобы познакомиться со мной, их лица калейдоскопом крутятся у меня перед глазами, и мне кажется, что моя голова вот-вот взорвется.
Мы проскальзываем в заднюю часть дома, где несколько узких ступенек ведут в подвал. Представляя мансарду книжного «Либроскуро», я сгораю от нетерпения попасть в еще одно уютное пространство Фелипе, уставленное книгами. Я торопливо спускаюсь по ступенькам, но на полпути холодею от ужаса. Обои на стенах подвала представляют собой коллаж, каждый кусочек – фрагмент одной большой картины.
Ла Сомбра – святилище, в котором поклоняются замку.
– Что это такое? – спрашиваю я.
– Искусство. Я надеюсь.
Я пристально смотрю на него, чтобы он понял, что я не шучу.
– Почему ты превратил свою комнату в Ла Сомбру?
Фелипе больше не улыбается.
– Помнишь тринадцатую сказку о магической Книге? – спрашивает он, и я киваю. – Это все правда.
– В смысле?
– Это мы. Моя семья. – Его глаза влажно поблескивают. – Мы – хранители Книги!
Глава 11
– Я не понимаю, о чем ты?
Я безуспешно пытаюсь понять,
