Группа Фале - Дед Скрипун
Он аккуратно снял с колен кота, положил его на свое, еще нагретое воспаленным телом место и пошел на кухню. Там в аптечке спасение.
— Лежи бандит. — Обернулся к животному парень. — Надо сделать укол, иначе сдохну раньше времени, а мне еще рано. Не все еще завершил в этой жизни. — Подмигнул он и скрылся за дверью.
Шелест разрываемого пакета резанул по нервам, одноразовый шприц в руки, ампула хрустнула стеклом, открыв доступ к лекарствам, она куплена на черном рынке, те, что в аптеке уже не помогают. Скривившиеся болью губы, медленно расползаются в улыбке блаженства. Легкость побежала по телу, гася страдания.
Захотелось бежать, действовать, желание мести горит внутри. Но еще несколько часов надо подождать, пока совсем не стемнеет. Как же хочется сейчас выскочить из дома и рвануть к цели, но надо себя сдерживать. У него не будет второго шанса.
Степан вновь сел, бережно положив наблюдающего за ним кота на колени.
— Уже скоро. — Прошептал он, вновь взял книгу, и не раскрывая страниц уставился немигающим взором в обложку. Надо ждать, он умеет это делать.
* * *
— Распишитесь здесь… Здесь… И здесь… Аккуратнее… Что вы делаете?!
Степан даже не почувствовал, как порвал дешевой шариковой ручкой свидетельство. Кисть напряжена до судорог, а в душе ничего. Ничего больше нет. Пустота. Зачем жить?
— Вы дату не поставили… Вот тут… — палец санитара ткнул в листок.
Они приехали не спасать. Они приехали констатировать смерть и увезти труп. Сухие статисты. Почему ни его? Он готов занять место под белой простыней. Вытянуться вот так на носилках, вместо нее. Поменяться местами. Но надо жить дальше. Зачем?
— Зайдете завтра. Принесете одежду, согласуете время похорон и подпишете договор. У вас есть кому копать могилу? — Бездушный канцелярский тон. Для них это просто работа, а для него конец.
— Что? — Семен поднял красные глаза.
— Могилу говорю, есть кому выкопать? Сейчас с этим тяжело. — В глазах санитара появилось наигранное сочувствие.
— Нет.
— Ну вот там заодно и договоритесь. Митрич поможет за денежку малую.
Дверь хлопнула, и он остался один.
Бледное, серое лицо, склоненная голова и язык. Язык… Он словно дразнит его, высунувшись из приоткрытого в последнем выдохе рта. Губы, которые совсем недавно он целовал и которые обожал. Красные, любимые вишенки. Они посинели.
Веревка? Зачем веревка? Что же ты наделала Алена! Они пережили бы эту боль вместе? Любой позор пройдет, нужно только время. Все перемелется. Были бы у них еще дети. Все бы еще было у них, но она решила по-другому. Она не смогла. Она не выдержала, оставив его одного. Как теперь жить?!
Но он нашел смысл той жизни, что ему осталась.
Тогда в парке, потеряв внезапно сознание, он узнал, что болен. Смертельно болен. Вот тогда-то и пришло осознание того, ради чего стоит еще немного пожить.
Скорая помощь, а затем, после недолгого обследования, сидящий напротив врач в кабинете, опустивший глаза, рассказывающий о диагнозе, и о небольшом оставшимся сроке, а он улыбался. Он был счастлив. Он нашел смысл. Их смерть спасет его, скрасив последние минуты. Он успеет. Месть продлит необходимые для свершения дни — продлит жизнь.
* * *
— Нельзя оставлять его сейчас одного. Срок его существования на земле подходит к концу, и мы должны быть в нужный момент рядом. — Николай Сергеевич мерил шагами помещение.
— Ты правда думаешь, Гронд, что он попытается сбежать? — Усмехнулся Гоо.
— Тут нечего думать. — Остановился внезапно писатель около кресла, в котором сидел джентльмен, и навис над ним грозовой тучей. — У нас задание, и мы отвечаем за его исполнение.
— Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты испугался. — Гоо даже не пошевелился. — Но ты прав. Долг надо выполнять, каким бы он поганым не был. — Он замолчал и вдруг резко развернулся, и выплюнул с ненавистью слова в лицо склоненного писателя. — Но почему тогда так больно вот тут. — Он врезал кулаком себе в грудь. Или у тебя по-другому? — Он также резко отвернулся и прошептал. — Не верю.
— Больно. — Опустил глаза Фале, и рухнул в стоящее рядом кресло. — Проклинаю себя, но ничего не могу сделать.
— А может его отпустить? — Дрогнувший нерешительностью голос Вернеры, порвал накопившуюся напряженность в комнате, словно взрыв пропана у нерадивого хозяина.
— Куда? — Рявкнул писатель. — В небытие! Вечным скитальцем по иномирью, который ни может ни вспомнить кто он, не найти путь, ни в рай, ни в ад. Такой судьбы даже врагу не пожелать, а этот парень вызывает во мне уважение. Он не будет подселяться в младенца и губить безвинную жизнь как прочие ищущие пощады маньяки. Он обречет себя на муки пустоты. Мне от этого жутко становится.
— Я не верю, что нет никакого выхода. — Слеза сама собой скатилась по щеке девушки.
— Может и есть, но я его не знаю. — Отвернулся, вздохнув Фале и замолчал.
* * *
— Он ушел. Я пойду следом, но мешать не буду. Пусть делает то, что хочет, он это заслужил. Готов понести любое наказание. Мне плевать. — Чирнелло швырнул телефонную трубку на свое место, и сел в кресло.
Это был уже не кот, это был человек. Взбешенный и раздраженный, от которого требовали выполнение долга, а он этого не хотел. Долг и совесть противоречили друг другу. Должно было совершиться преступление, и в его обязанности входило предотвращение, но он с удовольствием поменялся бы с преступником местами.
Кота не испугать кровью. У него на руках ее столько, что все человечество способно ей умыться. Он хищник, и убивать для него естественно, но только не так как сделали эти ублюдки. Убить ради пропитания, убить врага, чтобы самому выжить, убить из мести, но не подло, в спину, а в глаза, как и положено мужчине, он это умеет.
Но вот так… Унижая жертву, издеваясь над ней насилуя и избивая… Нет такому оправдания. Только месть. Кровавая, медленная, чтобы перед смертью падаль осознала: «За что». Прав Семен в своем желании, и кот не станет ему мешать. Проследит, и понаблюдает в сторонке. Порадуется за парня.
Чирнелло осторожно подошел к двери и выглянул на улицу.
Фонарь тускло освещал калитку и тропинку вглубь парка, в сторону города, на которой медленно таяла в ночи одинокая фигура Семена. Пора. Опытному охотнику не составляет труда выслеживать добычу, пусть даже такую необычную. Слиться с ландшафтом, растворится в окружении,
