Секреты Примроуз-сквер 1 - Татьяна Лаас
Вуд потянул дверь участка на себя. Со стороны западной части Примроуз-сквер раздался испуганный женский крик, который дежуривший констебль Сэндер не расслышал — он был чистокровным человеком. Вуд выругался себе под нос — выдавать себя ему не хотелось, но это могло быть очередное убийство Безумца, промышлявшего тут уже больше полугода. Из-за скисшего молока или подгоревших оладий так истошно не орут. К счастью, кто-то из потерявших хладнокровие слуг стукнул по ближайшему газовому фонарю, вызывая полицейских. Возможно, потом этот слуга горько пожалеет, что так поступил, но что сделано, то сделано — Вуд рванул вслед за бегущим на вызов Сэндером.
Глава 2 Новое преступление
От скромного по меркам Примроуз-сквера дома, всего-то в четыре окна по фасаду, отвратительно несло магическим огнем. Так несло, что Йен Вуд буквально заставлял себя делать шаг за шагом, якобы осматриваясь и замечая плачущую на крыльце горничную, пожилого мужчину, что-то выговаривающего ей, мелькнувшего в окне лакея, Сэндера и примчавшегося из участка детектива Декстера, уже склонившихся над мужским телом, лежавшим в кустах на боковой дорожке между домами. И, как на грех, Йен прекрасно знал, кому принадлежит один из домов, скрытый за невысокой кирпичной стеной, — королевскому судье лару Глейзеру. Это обещало проблемы. Даже не так — это гарантировало большие проблемы у Даффа, а, значит, и у Йена, если преступление не раскроют как можно скорее. Только расследовать его быстро не представлялось возможным — тут несло огнем, тут недавно, не более пары часов назад, был слив магии, а для Йена это значило, что тут снова порезвился Безумец. Этот убийца всегда оставлял за собой характерный запашок огненного слива, только он настолько научился его скрывать, что все традиционные людские маги ничего не находили. И только Йен чувствовал остаточные явления слива огненной магии. Проблемы с огнем у него были из-за деда — Лесные нелюди отчаянно боялись пожаров, как самого большого бедствия, возможного в лесах. Человеческая часть Йена любила прирученный, живущий в каминах и дарующий тепло огонь, нелюдская его ненавидела и боялась. Желудь, висевший на шее Йена под одеждой, раскалился так, что почти обжигал кожу, только и оставалось терпеть боль. Удружил же дед подарочек! Хотя что еще может подарить живущий в лесу нелюдь, у которого ничего своего отродясь не было? Кров ему давали деревья, они же и кормили его. Одежда сама свивалась из льна и листьев, свирель, чтобы радовать сердце, дарил тростник, а большего и не надо для жизни, это же не люди в своих городах, вечно стремящиеся к золоту и странным вещам, которые они называли богатством.
Йен выругался себе под нос:
— Дохлые феи, — он еле заставил себя подойти ближе к убитому — то, что его убили, красноречиво доказывала свернутая на бок шея: еще бы чуть-чуть, и молодой, не больше двадцати пяти лет парень смотрел бы себе на спину. Йен для вида, ответ-то он знал и так, уточнил у склонившегося над телом Декстера: — Безумец..?
Детектив выпрямился и хмуро кивнул:
— Похоже на то. Его почерк — несколько ударов в лицо и, возможно, по телу — одежда, насколько я могу судить, не приподнимая и не сдвигая тело, тоже в беспорядке, ну и вишенкой — свернутая шея, коронный трюк Безумца.
Эта сволочь любила убивать именно так — голыми руками сворачивать шеи, и его никогда не останавливало то, кто перед ним — мужчина, беззащитная женщина или даже ребенок, которого выгуливала гувернантка... Ему было все едино. Безумец — иначе и не скажешь, только такие убивают всех подряд без разбора. Йен знал причину, по которой тот временно сходил с ума — магический слив. Человеческие маги, поработив магию, подаренную им нелюдями, научились её аккумулировать в себе, усиливая свой потенциал. Только магия такого не прощала — часто из-за потери концентрации мага или излишних запасов, она вырывалась из-под контроля, уничтожая все на своем пути. Это и называлось сливом. Находиться рядом с таким магом в момент слива настоятельно не рекомендовалось — если ледяной маг застынет, сам превращаясь в лед, если водный на время потеряет свою форму, если редкий воздушник отправится в безумный полет, то огненный маг сам станет пламенем. В такие моменты маги и утрачивали разум, становясь способными на все, как Безумец с Примроуз-сквер. Нелюди же, подарившие людям магию, не были склонны к сливам. Они пользовались магией по-другому — они не накапливали её, они не запирали её в своем теле, не создавали резерв. Они были подобно открытой всегда двери — они пропускали магию через себя, лишь изредка, когда требовалось чуть больше магии, чем мог предложить мир, закрывая дверь и пользуясь создаваемым небольшим запасом. Йен был благодарен своему нечеловеческому деду за отсутствие сливов — терять разум он и врагу бы не пожелал. Ему и лара Шейла, которого он считал ответственным за убийства на Примроуз-сквер, было жалко — раз за разом терять самого себя, становясь безумцем, это страшно. Наверное, приходя в себя над очередным трупом, лар испытывал дикие муки совести...
«Хотя, тогда бы он пришел к нам за помощью или в министерство магии», — мрачно подумал Йен. Значит, раскаяния там может и не быть.
Магический фон медленно приходил в себя, хотя огнем для Йена тут будет пахнуть еще долго — другие места убийств Безумцем до сих пор, даже спустя полгода, отдавали сливом — деревья долго помнят об огне. Хорошо, что у Йена не бывало сливов — магические потоки медленно текли через него, не выдавая его для традиционных магов, сиявших из-за накопления магии как звезды в магических потоках. Конечно, если Йену однажды понадобится много магии, заставляя его перекрывать потоки, то его тут же
