Группа Фале - Дед Скрипун

Она видит себя со стороны. Себя? Это же не она! Лицо другое, бледное до синевы, подернутое следами оспы. Какой-то несуразный макияж. Она никогда так не красилась? Черные тени, черные стрелки под глазами, черные с отливом густые, неухоженные брови, черная помада на губах, искривленных страхом. Все черное. Даже одежда похожая на балахон.

Но ведь это точно она. Юлия это знает. Зачем задавать себе лишние вопросы, и сомневаться? Это она бежит по тропинке, с трудом переставляя заплетающиеся ноги, вытаскивая их из сгустившегося воздуха, а сзади бабочка. Летит, непринужденно, вальяжно размахивая крыльями, и улыбается. Бабочка улыбается? Улыбается, сомнений нет. Ехидно, с чувством полного превосходства. И ничего нельзя с этим поделать. Выхода нет. Сейчас она догонит, навалится на нее сзади и…

* * *

— Юля! Проснись! — Вернерра трясла девушку за плечи. — Просыпайся!

— Чего это с ней такое?! — Санитар скорой, обескураженно вращал глазами, переводя их с роженицы-пациентки, на странную спутницу-лаборантку, навязанную в психбольнице.

— Она больна. Вас предупреждали. — Раздраженно махнула на него рукой Вернерра. — И вновь склонилась над бьющимся в конвульсиях телом. — Юлечка, милая, очнись. Плюнь на нее. Эту бабочку. Она только сон.

Голубые, полные безумства и страха глаза открылись, постепенно окрашиваясь узнаванием и разумом, посмотрели на склоненное перед ними лицо подруги. Слезы заполнили взгляд затуманив, исказив, размыв реальность.

— За что. — Юля содрогнулась рыданием, и заломила в истерике руки. — Что я сделала? Почему? Чем провинилась перед богом? Я так больше не могу…! Сил нет. Господи! Забери меня!!!

— Юлечка, успокойся. Я рядом. — Держала ее за плечи Вернерра, пытаясь не дать подняться с носилок. — Потерпи. Тебе помогут. Совсем скоро. Друзья уже едут. Мы не бросим в беде… Да сделайте хоть что-нибудь. — Повернулась она к застывшему в ступоре, ничего не понимающему санитару. — Что вы стоите истуканом!

— А что я могу. — Округлил тот глаза и развел как-то по-бабьи руки. — Успокоительное ей нельзя, снотворное нельзя. Ей ничего нельзя, ей рожать!

— Дурак и бездарь. — Рявкнула Вернерра, прострелив его ненавистью, сверкнувшей в глазах, и вновь склонилась над подругой. — Все будет хорошо, ты верь. Родится маленький и все пройдет. Не будет больше жутких снов, будет счастье и покой. Ты заслужила это. Только верь.

* * *

— Так всё-таки, кто же вы такие? Аферисты? Что вы хотите от девушки, или скорее всего, от роддома? — Главврач сидел за столом в кабинете, протирая платочком очки, и сверлил грозным взглядом троих странных посетителей. — Та бумажка, что вы мне сунули, не более чем «Филькина грамота», и стоит меньше, чем бумага на которой она написана.

Федор Степанович, а это именно он сейчас разглядывал гостей, был человек умный и не делающий скоропалительных выводов, предпочитая поначалу разобраться в происходящем.

— Вы и правда хотите знать? — Как-то угрюмо произнес один из них в черных непроницаемых очках, скривив недовольно губы.

— Уж потрудитесь, сделайте милость, пока я не вызвал полицию. — Приподнялся со своего места доктор, ухмыльнувшись. — Я, видите ли, не психушкой руковожу, я не Вера Ивановна, как вы видите, и в сказки про проверки минздрава не верю.

— Объяснения говоришь?! — С ехидством произнес кругленький, похожий на кота, посетитель, в несуразной одежде. — Изволь… — Он ловко прыгнул вперед и через мгновение оказался стоящим на столе и держащим Федора Степановича за отвороты воротника халата, притягивая его, вмиг ставшим безвольное тело, к себе. — Если я скажу, кто мы такие, то придется тебя убить. Это не шутка, сынок, не юмор такой, у меня вообще отсутствует чувство юмора. — Он швырнул доктора назад в кресло, и сам спрыгнул назад, встав рядом с троицей, как будто ничего не произошло.

— Вы уж его простите, милейший. — Заговорил еще один, с виду иностранец. — Не сдержан. Работа нервная, вот иногда и срывается. Но то, что он сказал, истинная правда. Убить нам вас в таком случае придется непременно, вы уж тут не сомневайтесь. На вашем месте, лучший выход, это помочь и далее помалкивать, тем более мы не просим ничего сверхъестественного, и уж поверьте на слово, ни вам ни девушке ничего не угрожает.

Первый раз с руководителем роддома поступали таким образом. Он был напуган, обескуражен напором, сидел, переводя взгляд с одного посетителя на другого, и не понимал что нужно делать. Но на то он и был главврач, человек бесспорно умный, и деятельный, привыкший выходить из любых, казалось бы самых проигрышных ситуаций, победителем.

— Что вы хотите? — Наконец глухо произнес он, тихим голосом.

— Вот это уже совсем другой разговор. — Самым милым образом улыбнулся круглый. — Вот это уже речь не мальчика, но мужа.

— Помолчи, Чирнелло. — Оборвал того очкастый, и перевел взгляд на врача. — Рад, что вы осознали. Мы многого не потребуем. Кабинет УЗИ, и отсутствие свидетелей.

— Допустим, кабинет я вам предоставлю, но как я объясню персоналу, что делают чужие люди там, где их быть не должно. И вообще, вы хотя бы с медицинской аппаратурой обращаться умеете.

— Ох, не переживайте милейший. — Похожий на ворону иностранец забавно сморщил нос. — Мы с такой аппаратурой имели возможность работать в свое время, для которой коллайдер, песочница для малышей. Не извольте в нас сомневаться.

— Компетенция зашкаливает. — Хмыкнул круглый.

— Ну так, что? Мы договорились? — Сделал шаг посетитель в очках.

— Я попробую. — Сдался наконец доктор.

* * *

— Ну что же, голубушка. Ложитесь на кушеточку, сейчас посмотрим на вашего малыша. Проверим, как он там себя чувствует, потер ладони похожий на кота доктор, приглашая жестом Юлю раздеваться.

— У меня что-то не так? — Обеспокоенно провела она взглядом по еще двоим докторам, вежливо стоящим в сторонке, и по Вернерре, расстилающей на кушетке простынь.

— Нет, что вы, что вы. Все прекрасно. Нам просто необходимо убедиться, что плод готов, и роды не будут проходить неправильно. Подстраховаться надо.

— Вы мало похожи на врачей. — Недоверчиво произнесла девушка и сделала шаг назад.

— Верь им. — Вернерра схватила за руку. — Это друзья. Они тут, чтобы тебе помочь. — Не сомневайся. Ты же хочешь, что бы кошмары перестали тебя мучить по ночам?

— Причем тут кошмары и мой малыш? — Недоверчиво спросила девушка, но поддалась настойчивости подруги и подошла к кушетке.

Один из докторов, в черных очках, подошел ближе и взял ее за руку.

— Самое непосредственное. Самое, что не на есть непосредственное. — Закивал он подтверждая свои слова жестами. — Ваш ребенок и вы связаны естественным образом, и его эмоции — это ваши эмоции. Во время сна барьеры, ограждающие психику