Пирожки со вкусом преступления - Селия Брук
Пол вовсе не был плохим человеком. Просто он был типичным представителем маленького городка и консерватором. Когда Мэри досталась от матери пекарня в центре Уиллоу-Брук, Пол рассчитывал, что она ее продаст и продолжит заниматься тем, чем ей на роду было предписано заниматься: созданием домашнего уюта для любимого мужа, но Мэри решила, что пекарня принесет ей больше удовольствия. Вскоре ее выпечка стала настолько популярной в городке, что Мэри дневала и ночевала в пекарне, разрабатывая новые рецепты, занимаясь по вечерам тестом, а по ночам выпекая хлеб. Тогда же она решила дать новую жизнь старому домашнему рецепту ежевичных тарталеток, усовершенствовав их вкус в течение нескольких попыток. Результат превзошел все ожидания – в пекарне толпился народ, а Пол злился, проводя одинокие вечера дома перед телевизором. Наверное, его можно понять.
Однако разлад в их семейную жизнь привнесла не пекарня, а осознание Полом того, что он не столь успешен, как его жена, и с этим ему было тяжело смириться. Увы, муж Мэри был довольно посредственным архитектором, работа давалась ему с большим трудом. Что-то было не так со всеми зданиями, которые проектировал Пол. Каждый раз, получая в работу новый проект, он представлял, как создает шедевр, достойный изменить городской ландшафт и остаться в веках, но дело всегда заканчивалось одинаково.
Здания, спроектированные Полом, безусловно, меняли городской ландшафт, но не в лучшую сторону. Они выбивались из общего облика улицы и торчали в них ненужными деталями, словно неровные зубы, нарушающие гармонию. Здание детского развлекательного центра выделялось нелепой крышей и совершенно сумасшедшей расцветкой. Двери юридической конторы из-за ошибок в проекте распахивались время от времени сами собой. А кризисный центр для ветеранов из-за нелепых громоздких деталей на фасаде выглядел так, словно сам прошел не одну войну, и теперь, пьяно нависнув над улицей, готов был свалиться на нее. Дела у Пола шли все хуже, в то время как Мэри явно шла к успеху. К глухому раздражению, поселившемуся в сердце Пола, спустя пару лет добавилась яростная ревность.
Ему везде чудились поклонники и любовники.
Каждый любезный разговор, который Мэри вела с клиентом в пекарне, оборачивался выяснением отношений и громким скандалом. Теряя остатки достоинства, Пол следил за Мэри, прячась в тени деревьев или в машине, закрываясь, как плохой шпион, раскрытой газетой. Конечно, он ни разу не поймал жену на лжи, но это только раззадоривало его. Пол был уверен, что у Мэри не может не быть романа, и изводил ее своей ревностью.
Особенно он ревновал к Эммету – к вящему удовольствию последнего. Эммет считал, что Пол просто недостоин такого сокровища, как Мэри, и потому радовался, пожалуй, больше нее самой, когда она наконец развелась с Полом, не выдержав его безумных выходок. Бывший муж уехал в Саммерлейк, но при каждой случайной встрече давал ей понять, что с тех пор еще больше убедился в справедливости своих подозрений.
– История с Полом давно закончена, – махнула рукой Мэри, – с какой стати ему мстить?
– Да он же до сих пор зол как черт на тебя, – возразила Бет. – Поверь, представься ему шанс оплатить тебе за все унижения, он бы с удовольствием им воспользовался.
– Какие еще унижения? – воскликнула Мэри. – Все унижения были только в его воспаленном воображении.
– Нет ничего более уязвимого, чем мужская гордость, – важно изрекла ее подруга. – Я права, Эммет?
Эммет поднял ладони, показывая, что не хочет принимать участи в этой дискуссии.
– Не приплетайте меня, я и так достаточно увяз в этой любовной истории. Твой бывший муж до сих пор пишет мне гневные письма, уверяя, что ОН ВСЕ ЗНАЛ.
– Как это, пишет письма? – ужаснулась Мэри. – Почему ты мне не говорил?
– Потому что тут не о чем говорить. Несчастный параноик, что с него взять?
– И что, часто пишет? – оживилась Бет. В ее голове уже родился новый сюжет для детективного романа под названием «Месть рогоносца».
– Ну, раньше писал чаще, – признал Эммет. – Первое время я получал от него письма раз в день, потом раз в неделю. Сейчас, аллилуйя, он не писал уже целых два месяца. Возможно, потому что умер.
– Эммет! – укоризненно воскликнула Мэри. – Разве можно быть таким жестоким!
– Ладно-ладно, – примирительным тоном произнес друг, – есть вероятность, что твой бывший муженек наконец смирился с тем, что он больше не твоя бусинка.
Мэри густо покраснела – однажды она неосторожно рассказала Эммету о семейных домашних прозвищах, и он бесстыдно этим пользовался.
Проведя еще полчаса в компании друзей, Мэри наконец выставила их из пекарни и принялась за работу. В обеденное время всегда был особенный наплыв посетителей, и помощницам нужна была ее помощь. К часу дня колокольчик над дверью звенел все чаще. Пекарня наполнилась шумом голосов, и у прилавка кипела работа. Кейт и Мэри в четыре руки обслуживали посетителей, а Эми выпекала булочки, изредка появляясь в зале, чтобы выложить на витрину новую порцию свежей ароматной выпечки. Сегодня народу было еще больше – Мэри с неудовольствием подумала, что такое внимание наверняка обеспечено неприятной историей с Рафферти. Она привыкла думать о жителях Уиллоу-Брук как о порядочных и деликатных людях, но стоило признать, что даже самым порядочным и деликатным не чужды были тяга к горячим новостям и любопытство. К тому времени, как на пороге показался констебль Эббот, у Мэри перебывал почти весь город. Она смертельно устала от хитрых взглядов и перемигиваний, хотя, надо признать, выручка за день была колоссальная. Кейт и Эми были очень довольны, предвкушая хороший заработок, и втихаря – Мэри услышала случайно – рассуждали о том, что было бы неплохо раз в неделю молотить кого-нибудь по голове и запихивать в рот жертве ежевичную тарталетку и листовку с адресом пекарни.
Эббот появился в ту минуту, когда Мэри собиралась повесить на дверь табличку «Извините, закрыто» и присесть у столика, чтобы выпить чашку чая и
