И посыпались с неба звезды - Анатолий Михайлович Гончар

— Ну что, брат, готов? — прохрипел тяжело дышавший подполковник.

— К чему? — уточнил не менее запыхавшийся прапорщик.

— К героической гибели, к чему еще?! — то ли пошутил, то ли всерьез пояснил Черныш. Если это была шутка, то она получилась так себе. Если нет…

— Не дождетесь! — фыркнул Маркитанов, проверяя наличие в разгрузке магазинов. Как оказалось, один был потерян, еще один безнадежно испорчен застрявшей в нем (видимо, рикошетной) пулей. Остальные, по большей части пустые, пребывали в наличии. Тяжко вздохнув, он взглянул через амбразуру на прилегающую площадь и, не увидев почему-то замешкавшегося врага, достал пачки с патронами и, разорвав упаковку, принялся забивать опустевшие магазины. Подполковник занялся тем же самым. Какое-то время слышались быстрые щелчки.

Доснарядиться им не дали.

Майору Ивлеву с находившимися вместе с ним старшим лейтенантом Рогожиным, старшим сержантом Котовым, уцелевшим в первой перестрелке туарегом и сержантом Ерохиным, взамен закинутой за спину винтовки взявшим автомат убитого караван-баши, предстояла едва ли не самая трудная задача — намертво перекрыть центр поселка. Тем самым вынудив противника двигаться напичканными взрывчаткой окраинами, преследуя остальные подгруппы разведчиков. Поэтому, разделившись на две пары, подгруппа Ивлева заняла оборону, блокировав сразу три улицы, которые буквально через полсотни метров расползались многочисленными проулками и переходами. Войди туда подразделение ливийцев, и сдержать их, и даже уследить за их перемещениями, стало бы совершенно невозможно. Караванщики во главе с Идигером прикрывали фланги. Одним словом, четыре спецназовца и иже с ними заняли оборону и приняли бой.

Капитану Лобову и оказавшимся в его подчинении бойцам досталась задача попроще: отходить, взрывать и вновь отходить. Несмотря на это, им уже приходилось тащить угодившего под шальную пулю младшего сержанта Бурцева. Рядовой Бурмистров, на чьи плечи в прямом смысле легла основная тяжесть переноски раненого, бранно ругался, но терпел. Лобов же прикрывал отход, попутно не забывая приводить в действие установленные ловушки. Гремели взрывы, противник нес потери. Все шло своим чередом.

— Русский, сдавайтесь! — донеслось до ушей пребывающих в ожидании очередной атаки разведчиков. Черныш и Маркитанов переглянулись: кричать в ответ банальное «Русские не сдаются!» не хотелось.

— Промолчим? — предложил подполковник, и прапорщик согласно кивнул.

— Пусть понадрывается.

Переговорщик не заставил себя ждать — вновь послышалось требовательное:

— Русский, сдавайтесь!

— У них там что, пластинку заело? — Маркитанов облизнул покрытые пылью, соленые от пота губы и сплюнул, — могли бы что-то новенькое добавить.

И действительно, через минуту от кричавшего поступило новое предложение:

— Жизнь, гарантирую жизнь!

И вновь в ответ молчание.

— Сдавайтесь! Иначе смерть! — грозно пообещали с противоположной стороны площади.

— И кто там такой горластый? — поинтересовался Маркитанов, вовсе не рассчитывая на ответ. Но он его все же получил, не слишком точный, но тем не менее.

— Знакомый субъект, — откликнулся Анатолий Анатольевич, и немало удивившийся Маркитанов вперил свой взгляд в подполковника:

— Это как?

А Анатолий Анатольевич защелкнул очередной патрон в снаряжаемый магазин и пояснил:

— Имел сомнительную честь беседовать с этим типом на недавних переговорах. Тоже суетился с предложениями… — И от всего сердца: — Да пшел он в задницу!

Черныш зло поморщился и, забив последний патрон, сунул магазин в разгрузку. А вражеский голос продолжал увещевать:

— Мы знаем, что вы там. Отступать некуда. Вы в безвыходный положение, — слегка коверкая слова, надрывался полковник Томпсон, а спецназовцы все молчали. Наконец, видимо поняв, что увещеваниями ничего не добиться, полковник приказал атаковать.

Под грохот очередей ливийские солдаты пошли вперед и почти сразу оказались на открытом пространстве.

— Давай! — крикнул Маркитанов, видимо, забыв, кто кому подчиняется, и подполковник, доверившись своему спутнику, лишь мельком взглянув на атакующих, замкнул контакты. Грохот взрыва, свист рикошетов, а следом стоны и проклятия, возвестившие: сработавшая мина с лихвой оправдала возложенные на нее надежды. Маркитанов и Черныш выпустили по паре очередей, без всякой жалости добивая раненых и убивая уцелевших, пытавшихся оттаскивать своих покалеченных товарищей. Наконец, те, кому удалось спастись, укрылись за развалинами домов, а на площади остались только трупы. Наступательный порыв угас, так и не разгоревшись во все сметающее пламя. Солдаты противника на какое-то время притихли, чего не скажешь о руководившем ими американце:

— Вам последний шанс. Сдавайтесь, — раздался голос все того же неугомонного в своей настойчивости переговорщика.

— Ага, счас, только барахлишко прихватим… — прокомментировал Маркитанов, а вслушивавшийся в звучавшие в различных районах поселка выстрелы и взрывы подполковник Черныш только усмехнулся.

В конце концов полковнику Томпсону надоело срывать голос — он замолчал.

Тем временем штурмующие решили сменить тактику — сразу несколько гранатометов отработали по стене здания, в котором засели обороняющиеся. Но те к тому времени (предполагая подобный оборот дела) перешли в соседнюю комнату. Все усилия гранатометчиков пропали втуне. Но не знающие этого солдаты вновь пошли в атаку. На этот раз они рассыпались по всей площади, и потому подрыв второй мины не нанес столь губительного урона, как подрыв первой. Но все равно и в этот раз зинтанцы были вынуждены отступить, точнее поспешно бежать с площади. Так поспешно, что стрелявшим им вдогонку спецназовцам удалось поразить только одного противника.

Третья атака началась с долгого предварительного обстрела. Разведчики пробовали отвечать, но стрельба получалась неприцельной, и большая часть пуль уходила мимо. А боеприпасы меж тем таяли.

— Ну все, поперли! — вскидывая автомат, проворчал присевший под подоконником Черныш. Отошедший в глубину комнаты Маркитанов выпустил короткую очередь, сместился в угол, тут же вбежал вверх по находившейся там и ведущей на второй этаж лестнице, и из проделанной в стене дыры поразил двойку вырвавшихся вперед ливийцев.

— Гранаты! — крикнул подполковник, осознав, что еще немного, и арабы ворвутся в здание. Эфка из его руки стремительно упорхнула на улицу. Взрыв, и следом еще одна граната, брошенная прапорщиком, упала вниз и запрыгала, покатилась по каменистой площади. Еще врыв, и осколки посекли не успевших найти укрытие наступающих. Не добежавшие всего ничего до противника солдаты повернули вспять.

— Еще одну атаку отобьем, и, кажись, хандец, — пессимистично заметил рассевшийся на полу подполковник.

— Угу, — вынужденно согласился спустившийся со второго этажа прапорщик, правой рукой потрогав разгрузку, выдохнул, — у меня патроны почти ек, две гранаты на закуску, и кирдык.

Черныш в ответ невесело усмехнулся:

— Пойдем в рукопашную? — спросил он. И опять было непонятно — пытается подполковник так шутить или говорит серьезно? Маркитанов молча пожал плечами. Рассчитывать на помощь не приходилось — остальные подгруппы вели свои локальные войны и, видимо, тоже рассчитывали на чью-то помощь.

Полковнику Томпсону надоела эта возня. Он вызвал к себе всех находившихся