Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin
Хотя есть признаки того, что Алжир выходит на передний план в коллективной памяти нации, поразительно, что Франция не решила вспоминать о войне так же, как она вспоминала о Виши. Это тоже было запретной темой, но, как мы увидим в главе 6, с 1980-х годов оккупация стала предметом увлечения. Как полагает Судхир Хазарессингх, есть несколько причин, по которым французская общественность предпочитает помнить Виши, а не Алжир.51 Виши теперь не существует, дискредитирован, является частью "истории", пишет он, в то время как Алжир все еще "живет", являясь фундаментальным аспектом существующей Пятой республики. Виши был частью более широкой войны, охватившей всю Европу, в то время как Алжир был французским феноменом. Во время оккупации злодеяния совершались фашистами, в Алжире пытки применялись французской армией, хотя можно возразить, что сотрудники полиции и других силовых структур часто вступали в сговор с нацистами при облавах на евреев и сопротивленцев. Можно также добавить, что Сопротивление рассматривало свое дело как освободительную войну, вдохновленную принципами 1789 года, в то время как борьба НФО была борьбой против этих же ценностей. Однако Хазаресингх, безусловно, прав, подчеркивая тот факт, что в Виши насилие было направлено против европейцев, а в Алжире - против арабов. Учитывая, что во Франции проживает большое количество мусульман, у страны нет желания копаться в своем прошлом, подчеркивая несправедливость по отношению к исламу.
Де Голль был еще одним человеком, который не хотел, чтобы его соотечественники копались в прошлом, поскольку это поставило бы под сомнение его собственное лидерство. Он прекрасно понимал, что Эвианские соглашения - это не то, к чему он стремился с самого начала. Изначально он надеялся, что Алжир останется в составе Франции в той или иной форме, а затем колония получит полную независимость. Пока он искал решение, погибло много ненужных людей; он сам изначально активизировал военную кампанию, а его последующее уклонение стоило еще больше жизней. Тем не менее, результат, достигнутый в Эвиане, еще больше укрепил политическое урегулирование 1958 года. Таким образом, Алжир стал для де Голля одновременно и поражением, и победой, хотя в то время он был слишком искусным пропагандистом, чтобы допустить такую интерпретацию. Это не было унижением для Франции, как говорил генерал. Ловко манипулируя средствами массовой информации и ловко используя язык, он представил неизбежный политический исход как политический триумф. Эту технику он будет совершенствовать в течение последующих лет.
Апрес-Герр: Де Голль в атаке
Алжир "поглощает и парализует нас".52 Так отмечал про себя де Голль. На самом деле в период 1958-62 годов было проделано огромное количество работы по управлению страной. Отчасти это объяснялось несомненной энергией президента, которая особенно проявлялась во внешней политике, где он проводил так называемую политику величия, выводя французский средиземноморский флот из структуры командования НАТО, укрепляя хорошие отношения с Западной Германией (см. главу 3) и приобретая независимое ядерное оружие, force de frappe. Правительство также было занято на внутренней арене благодаря премьерству Мишеля Дебре, который использовал отвлекающий маневр Алжира, чтобы позволить Республике порвать с политическими проблемами, которые привели Четвертую Республику в состояние покоя. Одним из таких вопросов были клерикально-антиклерикальные дебаты, особенно о привилегиях, предоставляемых католическим школам. Будучи отнюдь не ревностным католиком, в 1959 году Дебре воспользовался благосклонностью правительства Алжира, чтобы добиться принятия закона, по которому частные школы могли получать государственные субсидии на зарплату учителям и расходы на содержание, заключая контракты с государством. Тем самым он вылил яд из изрядно поднадоевших дебатов, которые не возобновлялись вплоть до 1980-х годов.
Гордясь своими достижениями в период 1958-62 годов, де Голль не собирался повторять ошибок, совершенных в период Освобождения, когда его перехитрили политические партии.53 Как подчеркивает Шеннан, два фактора сконцентрировали внимание генерала на хрупкости его достижений. Первый - террористическая кампания ОАГ, угрожавшая жизни самого генерала, угроза куда более серьезная, чем отдельные выстрелы во время его триумфального шествия по Елисейским полям в 1944 году. 8 сентября 1961 года в Пон-сюр-Сен и 22 августа 1962 года в Пти-Кламаре на него было совершено покушение, во втором случае пуля пролетела мимо его головы. Хотя такая кампания могла бы стать поводом для блестящего триллера в романе Фредерика Форсайта "День шакала", по которому был снят не менее блестящий фильм, несмотря на то, что финал никогда не вызывал сомнений, возникает вопрос, сможет ли Пятая республика пережить смерть ее основателя так скоро после основания. Пейрефитт размышлял о том, что произойдет, "если ОАГ выйдет из игры".54 Во-вторых, добавляет Шеннан, ослабление алжирского вопроса вновь вызвало парламентскую оппозицию, что создало перспективу возвращения к раздробленной политике Четвертой и Третьей республик. Несмотря на силу ЮНР и умелое управление Дебре
В Ассамблее, как пишет Серж Берштейн, де Голль повсюду сталкивался с врагами: Коммунисты, которые рассматривали Республику как форму абсолютизма и прикрытие для крупного бизнеса; недавно созданная Социалистическая единая партия (PSU), группа левых диссидентов, которые держались вместе благодаря своей оппозиции де Голлю и СФИО; основная Социалистическая партия, которая не соглашалась с большинством внутренних инициатив правительства; осколок Радикальной партии, насчитывавший сейчас всего 39 депутатов, который был возмущен законом о школах Дебре; МРП, симпатизировавшая де Голлю по Алжиру, но защищавшая парламентские привилегии и враждебная видению генералом Европы; и Национальный совет независимых и местных жителей (CNIP), который на самом деле был скорее свободным объединением правых деятелей, чем партией, но единственная группа, которая меньше всего была рада алжирскому решению. Как утверждает Берштейн, было очевидно, что "проба сил" между президентом и парламентом теперь "неизбежна "55.
Ответом де Голля стала наступательная стратегия. Первые признаки этого появились после референдума по Алжиру в апреле 1962 года. Реакцией генерала стало увольнение верного Дебре, чтобы он не использовал голосование "за" для продвижения своего особого видения конституции 1958 года, которая ставила роль правительства выше роли президента. На смену ему пришел малоизвестный Жорж Помпиду, влиятельный финансист, но человек, не имевший опыта работы в парламенте. Несмотря на высокий интеллект и хорошую подготовку для воплощения грандиозных проектов де Голля в законодательную реальность, создавалось впечатление, что Помпиду - не более чем сатрап; в политических карикатурах
