Мифологические рассказы и легенды Русского Севера - О. А. Черепанова

Петр с помощью волшебного, освященного пребыванием в алтаре церкви Агрикова меча побеждает змея, который прилетал и соблазнял жену его брата князя Павла:

«Искони ненавидящий добро в роде человеческом, дьявол вселился в неприязненного змея, летающего к жене князя того [князя Павла] на блуд. И являшеся ей своими мечты, яко же бяше и естеством[223]; приходящем же людем являшеся, яко же князь сидяше с женою своею» (там же: 320).

Помимо мотива змееборчества, находим в «Повести о Петре и Февронии» еще несколько параллелей с фольклорными материалами. Это мотив соблазнения женщины летающим змеем. На Севере рассказы об этом нечасты (см., например, № 241), однако в других регионах змей-соблазнитель имеет даже специальные названия: змей-любак (Смоленская обл. — Словарь русских народных говоров Л.,; СПб., 1970-1992. Вып. II,301), волокита (Орловская обл.), любостай (Тамбовская обл. — Словарь русских народных говоров. Л.; СПб., 1970-1992. Вып. 17, 239) и др. О появлении же нечистого в облике мужа, близкого родственника или знакомого достаточно часто говорится в опубликованных текстах, где этот сюжет обнаруживает связь с культом предков, с демонологическими мотивами.

Представления о существовании летающего змея известны на Руси с древнейших времен. В Повести временных лет под 1091 г. читаем:

«В се же лѣто бысть, Всеволоду ловы дѣющю звѣриныя[224] за Вышегородомъ, заметавшимъ тенета и кличаномъ[225] кликнувшимъ, спаде превеликъ змий отъ небесе и ужасошася вси людье» (Повесть временных лет. М.; Л., 1950. Ч.1, с. 141).

Летающий змей-соблазнитель достаточно часто фигурирует в сказках: «Каждый день летает к ней [девушке] змей; оттого и худа стала» (Афанасьев 1957; II, 88).

«Раз уехал купеческий сын на охоту, а Змей Горыныч обольстил Елену Прекрасную и приказал ей разведать, отчего Иван купеческий сын так мудр и силен?» (там же: 121).

Подобный сюжет находим в заклинаниях:

«Как во граде Лукоморье летел змей по поморию, града царица им прельщалася, от тоски по царе убивалася, с ним, со змеем, сопрягалася, белизна ее умалялася, сердце тосковалося, одному утешению предавалася — как змей прилетит, так ее и обольстит» (Майков 1869: 161).

Как уже отмечено, мотив змееборчества достаточно часто обнаруживается в былинах, но в них присутствует и змей-соблазнитель, как, например, в былине «Добрыня и Маришка»:

Приходила Маришка в свою спаленку,

Ин лежит убит ея милый друг, лютый змей,

Загорися, загорися у Маришки дом,

Разгорелося, разболелося ретиво сердце ея

(Песни, собранные Киреевским 1861: 40—43).

Еще одна тема объединяет опубликованные мифологические рассказы с «Повестью о Петре и Февронии» — представление об очистительной силе воды. Змей, сраженный Петром, «окропи блаженного князя Петра кровию своею. Он же от неприязнивыя тоя крове острупе (т. е. покрылся струпьями), и язвы быша, и приде на нь болезнь тяжка зело» (Древнерусские предания 1982: 322). Мудрая же дева Феврония излечила князя Петра от струпьев, язв и коросты омовением в бане. Лечение водой, наведение или снятие порчи с помощью воды достаточно представлены в мифологических рассказах Севера (№288, 290, 306, 308 и др.).

VI. О ворожбе и колдовстве

О тех приемах магии и колдовства, которыми пользовались в старые времена на Руси, об остатках язычества сообщают нам многочисленные «Слова» и «Поучения» святых отцов и церковных деятелей, направленные на борьбу с этими чуждыми христианству явлениями. И хотя многие памятники церковно-учительной литературы являются в основе своей переводными, в них древними книжниками внесены изменения и сделаны вставки, характеризующие быт именно славян. От более позднего времени — XVI—XVII вв. — сохранилось значительное число документов, связанных с «разыскными делами» по поводу якобы имевших место случаев порчи, ворожбы. В России в это время, как несколько раньше в Европе, получили весьма широкое распространение, с одной стороны, различные суеверия, колдовство, бесовство и ведьмовство, с другой — проводимая инквизицией и поощряемая ею «охота на ведьм». Но в России ни то, ни другое не получило такого размаха, как в Европе: не было разгула инквизиции, не полыхали костры, на которых сжигали ведьм.

Обращает на себя внимание сходство многих суеверий и магических ритуалов, о которых говорится в памятниках, с тем, что мы находим в современных этнографических и фольклорных материалах. Это свидетельствует об устойчивости магических представлений, что в известной степени можно объяснить их связью с повседневной жизнью человека, здоровьем его семьи, бытом и хозяйством.

К числу древнейших текстов, дающих сведения о языческих верованиях и магических обрядах славян, принадлежит одно из «Слов» Иоанна Златоуста, самый старший список которого на Руси относится к XIV в. Это переводной текст, но в нем, как полагает большинство исследователей, есть вставки, характеризующие культовый быт язычников-русичей. В «Слове» говорится об очень древнем состоянии языческой веры, когда главными объектами поклонения были даже не идолы, а природные стихии, небесные светила, источники, возвышенности, камни, деревья и т. п.

Слово св. отца нашего Иоанна Златоустаго о томъ, како пѣрвое погани суще[226] веровали въ идолы и трѣбы имъ клали[227] (По Паисьевскому сборнику XIV в.)

« А друзии [кланяются] огнѣви и камению, и рѣкамъ, и источникамъ, и берегинямъ[228], и въ дрова, не токмо прѣже въ поганьствѣ, но мнози и нынѣ то творять, а крестьяны ся нарицающе ... и черезъ огнь скачють[229]...навѣмь[230] мовь творять ... въ бани мытися имъ велятъ ... Нарокомъ крестьяни, а дѣломь страньници... Каци бо суть крестьяни, а послушающе... и почитании звездныхъ, и птица гласа, и чаровѣ, и волхвования ... и сновъ, и надъ источницы свѣща вжагающа...» (Памятники древнерусской церковно-учительной литературы 1897-237—238).

Перевод

А другие поклоняются огню и камням, и рекам, и источникам, и берегиням, деревьям. И не только прежде, в язычестве, но многие также и сейчас, называясь христианами. И через огонь перескакивают, топят бани для умерших и призывают их мыться. Считаются такие христианами, а по делам — совсем другие. Какие же они христиане, если прислушиваются к предсказаниям по звездам, по птичьим голосам, верят в колдовство и волхвование, в сны, ставят свечи у источников ...

В текстах содержатся подробные перечни колдунов различных «специализаций», действий и обычаев, которые подвергаются церковному осуждению.

Три святительскихъ поучения духовенству и миряномъ

«Блудникъ, обавникъ[231], мятежникъ, чародѣй, скоморохъ, узольникъ[232], смывая человѣкы[233], въ птичь грай вѣруяй, баснямъ