Звук в кино. Как создаются иллюзии - Елена Маслова
Глава 6
Черновая и чистовая записи звука
Черновая запись
Черновой запись звука называется тогда, когда на площадке записывают реплики актеров, но в фильм эта запись не идет. Это черновик диалогов актеров. Сейчас практически всегда пишут чистовой звук, но черновая запись все же иногда применяется, если записать чистовой звук не удается.
Все происходит как обычно. Звучат команды: «Тишина на площадке!», потом «Мотор, камера!» и «Начали!». Актеры играют сцену, оператор снимает, звукорежиссер записывает звук. После съемочного периода наступает монтажно-тонировочный период, в котором проводят полное речевое и шумовое озвучание. В зале речевого озвучания актеры переозвучивают себя сами. Они становятся напротив большого экрана перед микрофонами. Фильм показывают на экране кусочками. В наушниках актерам дают слушать соответствующие кусочки фонограммы, записанной на площадке, – ту самую черновую фонограмму. Актеры видят себя на экране, слышат свои слова на черновой фонограмме в наушниках и, попадая в свою артикуляцию, повторяют свои слова. Говорить они должны так же эмоционально, как они это делали на площадке. Новую фонограмму отдают на монтаж в фильм, а черновую – выбрасывают.
Но это не означает, что на съемке можно работать спустя рукава. Эта фонограмма должна быть максимально разборчивой и помогать актерам уловить настроение эпизода. Кроме того, если уж фильм снимают по методу черновой записи, то фонограмма каких-нибудь эпизодов все равно пойдет как чистовая. Это происходит по разным причинам. Некоторые режиссеры и звукорежиссеры считают, что черновая запись с последующим озвучанием в зале намного хуже, чем чистовая, утверждая, что актеры никогда не повторят тот эмоциональный накал, который у них был на площадке в кадре. Однако в некоторых случаях озвучание в зале дает невероятные преимущества, особенно если снимают актеров-непрофессионалов. Когда делали озвучание фильма «Игла», Петр Мамонов был поражен, насколько расширяются возможности актера на озвучании. Ему понравилось экспериментировать с интонацией, посылом и добиваться более сильных эмоций.
Озвучивать самого себя – дело непростое. Можно попробовать записать свой монолог на телефон, а потом попробовать повторить свои слова при воспроизведении, пытаясь попасть в свою же артикуляцию.
Давайте посчитаем активности актера, который озвучивает сам себя:
1) слушает свои реплики в наушниках;
2) следит за действиями на экране;
3) сверяется с текстом, лежащим перед ним на пюпитре;
4) говорит, стараясь попасть в свою артикуляцию;
5) передает интонацию и эмоции;
6) участвует в диалоге с другим персонажем, стоящим рядом;
7) повторяет (обозначает) движения, которые он делал на съемках.
Актер, который озвучивает сам себя, умеет делать несколько дел одновременно.
Чистовая запись
Удивительное дело, но чистовая запись вернулась к нам из прошлого. Помните эпизод озвучания фильма «Мы из Кронштадта»? Это и была чистовая запись. Только тогда, в 1936 году, записывали звук прямо на пленку готового фильма, поэтому ничего резать уже было нельзя. Что записали, то и тиражировали и отправляли в кинотеатры.
Сейчас записанная на площадке фонограмма подвергается монтажу и обработкам, способным улучшить звучание. Фонограмму режут, переставляют местами вместе с изображением, меняют тембр, исправляют плановость, но это именно та запись, которую сделали на съемочной площадке. Представляете себе ответственность человека, который делает эту чистовую запись? Даже после осмотра локации при выборе натуры перед самой съемкой необходимо опять проверить то же место, чтобы выявить проблемные участки рабочего пространства. Нужно найти, что может гудеть, скрипеть или внезапно проезжать.
Могут гудеть или дребезжать лампы дневного света, например. Значит, перед записью должен прийти электрик и все исправить. Может скрипеть пол, и тогда рабочие должны это устранить. Нужно закрыть голые стены, чтобы уменьшить гулкость, чтобы было как можно меньше отражающих поверхностей, которые эту гулкость создают. Это обсуждается с художником-постановщиком. Стулья, столы, двери – все осматривается и проверяется. Все эти проблемы выявляются на этапе выбора натуры, но непосредственно перед записью все проверяется повторно.
Если обнаруживается источник шума, который нельзя выключить или перенести, его боксируют, если это возможно. То есть накрывают коробкой или плотной тканью, если это не повредит тому устройству, которое шумит. Проверяется одежда актеров. Некоторые синтетические ткани могут выдавать электростатические щелчки, а на теле актера или на его одежде будет прикреплен микрофон, значит, записать чистый звук будет сложно. Ну и самое интересное и трудное – это добиться тишины на площадке во время съемок. Не всегда сразу удается объяснить всем, что нужна полнейшая тишина.
Причем это могут быть и не только люди.
Мы снимали в одной локации два эпизода – дневной и ночной. Дневные съемки прошли отлично. Снимали на улице, возле стены здания, по которой вился дикий виноград. Кругом тишина. Закрытый двор. Администраторы на время съемок перекрывали вход. И вот настало время ночных съемок. Как только включили осветительные приборы, из зарослей дикого винограда вылетели со страшным гвалтом воробьи. Они стали носиться в панике, не давая провести репетицию.
Режиссер в растерянности требовал у администраторов успокоить птиц. Это было смешно. В результате мы успешно все сняли. Воробьи через несколько минут просто исчезли. Наверное, нашли для ночлега другой куст винограда.
Ошибки, которые меняют кино. Эпизод в фильме «Игла»
Я писала ранее, что команду «стоп» может дать только режиссер. Если кто-то решится остановить процесс съемки, то это будет чрезвычайное происшествие. Пережить такое ЧП довольно сложно. Дело не только в том, что режиссер – самый главный человек на площадке. Иногда актеры играют так хорошо, что повторить такое невозможно. Или сама сцена имеет исключительные особенности и возможен только один дубль. Ситуации бывают разные. Я в такой побывала.
Это были съемки фильма «Игла» (1988) режиссера Рашида Нугманова. Некоторые эпизоды фильма Рашид строил на импровизации, используя принцип документального кино, описанный в книге Дзиги Вертова «Жизнь врасплох». Поэтому дублей для таких сцен не делали и актерских репетиций не проводили. Именно таким образом был записан эпизод, где Спартак произносит свою бессвязную речь в старом зоопарке. В этом эпизоде в фильме звучит фонограмма, записанная на площадке, – это чистовой звук с естественными голосами птиц, немного напуганными громкой речью Спартака (Александра Баширова) и его криками, когда он раскачивается на веревке.
Хочу рассказать о другом эпизоде, где снимали Александра Баширова в пустом бассейне того же зоопарка. Тогда, в 1988 году, звук записывали на пленку, на катушечный аппарат записи производства фирмы «Награ». Перед съемкой этого эпизода я не проверила, сколько пленки у меня осталось на катушке для записи. Я не знаю, что мне помешало и где была моя голова.
Бассейн был засыпан осенними листьями. Герой Баширова лежал на листьях и выкрикивал текст. Это был практически подсознательный поток слов, не написанный в сценарии. Баширов обладает такой способностью – создавать странную притягательность своими, казалось бы, бессвязными резкими высказываниями. Режиссер использовал эту особенность актера,
