Галерея на тихом холме. Роман-лауреат Международной литературной премии Сегье - Ки Сунг Чхэ

– Я не возражал, пока ты занималась современной хореографией, – сказал он. – Но уличные танцы? Нет. Никогда.

Столкнувшись с неприятием отца, Хэчжу не стала протестовать и спорить. Она понимала его и думала, что сможет переубедить. Но он сопротивлялся все упорнее, и Хэчжу чувствовала, будто задыхается.

– Прошу, сделай так, как я тебе говорю. Не знай я, в каком мире мы живем, может быть, и не возражал бы. Но я сам через все это прошел. Поэтому против. Ты хоть представляешь, насколько трудно зарабатывать на жизнь таким образом?

– Я думала, ты сможешь понять меня, как никто другой, – обвинительным тоном ответила Хэчжу.

На что отец резко возразил:

– Танцы разрушили мою жизнь! Ты же знаешь, я теперь даже улыбаться не могу! Тебе тоже нужно получить серьезную травму, чтобы прийти в себя? Как этим можно зарабатывать? Ты правда думаешь, что я смогу спокойно смотреть, как ты себя губишь из-за танцев?

Хэчжу стойко вынесла его гнев.

– Папа, все в порядке. Мне не стыдно быть бедной. Я просто хочу танцевать. Больше мне ничего не нужно.

Отец сердито вытаращил глаза.

– Вот поэтому я и говорю: нет! Неужели ты действительно настолько наивная?

– А что в этом плохого, пап? Я твоя дочь, ни больше ни меньше. И я хочу заниматься тем, что люблю. Разве так сложно поддержать меня хотя бы немного?

Отец в недоумении покачал головой.

– О какой поддержке может идти речь, если ты, ведомая глупыми мечтами, сама прыгаешь в пропасть?

– Пап, тебе не кажется, что это уже слишком?

Голос Хэчжу дрогнул, и она не смогла сдержать слез.

– Слишком? Разве я был против того, чем ты занималась? Нет, я уважал твои решения. Но покажи мне родителя, который спокойно позволит своему ребенку свернуть на неправильный путь? Тем более когда танцы уже разрушили мою жизнь. Как я могу позволить тебе повторить мою судьбу, Хэчжу?

– Я знаю, как сильно ты переживаешь. Но, пап, это моя жизнь… Я не хочу славы или денег. Пожалуйста, позволь мне. Пусть даже я буду бедной до конца жизни. Разреши мне самой выбирать свой путь.

Отец скривил губы в беззвучной усмешке.

– И это твой выбор? Быть бедной?

– Папа, я…

– Ты хочешь, чтобы я отступил? – перебил он.

– Да. Я не смогу жить без танцев.

– Даже если я буду против?

– Да…

Он разочарованно посмотрел на Хэчжу и тяжело вздохнул.

– Если ты так решила, поступай как знаешь. Но…

– Но?

– Ты мне больше не дочь.

Хэчжу отложила ручку, воскресившую эти жестокие вспоминания. В отличие от других семей, у них с отцом не было совместных фотографий. Даже ни одного селфи. Мысль о том, чтобы смотреть на что-то, напоминавшее об отце, вызывала смешанные чувства: неуверенность и смущение. Ей казалось странным тосковать по отцу, которого она оставила в прошлом. Иногда ей хотелось вновь увидеть его лицо, которое со временем стало лишь нечетким воспоминанием, скрытым за стеной прожитых лет.

Хэчжу снова взяла ручку и стала медленно писать.

Пожалуйста, нарисуйте моего улыбающегося отца.

У меня нет ни одной его фотографии. Мой отец не может улыбаться из-за паралича лица. А теперь, когда я, как дочь, пошла против его воли, у него, наверное, не осталось поводов улыбаться даже в душе. Мы не виделись уже несколько лет, и, скорее всего, не увидимся еще долго. Но его образ всегда возникает у меня перед глазами, словно отражение в зеркале. Я хочу сохранить воспоминания о нем, поэтому прошу Вас нарисовать его портрет.

Заявитель: Сон Хэчжу».

Когда Хэчжу вышла из галереи, она почувствовала облегчение. Сердце сжималось при мысли о погружении в болото жестокой реальности, но она сказала себе, что кризисы в ее жизни случались и раньше. И каким-то образом она всегда справлялась. Девушка шла и размышляла: нужно узнать через знакомых, не проводятся ли сейчас какие-нибудь мероприятия, где требуется человек в подтанцовку. Если нет – нужно было срочно искать подработку. Уведомление о банковском переводе, высветившееся на экране телефона, заставило ее замереть.

«Сумма зачисления: 1 000 000 вон.

Отправитель: Квон Бае».

Выставка на один день

Осень вступала в свои права: среди зеленой листвы мелькали первые красные всполохи. Хосу по-прежнему был готов уволиться в любой момент, но почему-то продолжал работать. Со временем он проникся особой атмосферой Пуамдона и наслаждался прохладой, царившей там благодаря близости к лесу. К ежедневным поездкам в галерею он привык, и пытался убедить себя задержаться в этом месте чуть подольше. Однако его мучила тревога: казалось, он так и не обрел своего места. Это ощущение усиливало неугасающие сожаления Хосу о несостоявшейся карьере диктора. Работа в галерее не была трудной или обременительной, но невозможность проявить инициативу вызывала апатию.

Единственным человеком, который его подбадривал, была пожилая уборщица. Иногда Хосу встречал ее в галерее, и женщина, несмотря на занятость, всегда находила время, чтобы улыбнуться ему и поболтать. Господин О часто с упреком спрашивал, почему Хосу выглядит таким уставшим и бледным. Уборщица всегда начинала разговор с чего-то приятного.

– Ты сегодня прямо светишься от счастья, – сказала она как-то раз, когда они снова столкнулись в холле.

– Правда? – с улыбкой спросил Хосу. У него и правда было хорошее настроение. Внутри все замирало от предвкушения чего-то необычного.

Прикрыв рот ладонью, пожилая женщина прошептала:

– Когда я только сюда устроилась, тоже хотела сразу же уволиться. Но прошло уже больше двух лет, а я все еще здесь. Держись, Хосу.

Словно догадавшись, что за борьба идет у него внутри, она подмигнула.

– Спасибо… – Хосу смутился, но старушка только отмахнулась.

– Да не за что! у меня на душе становится легче, когда вижу тебя таким жизнерадостным. Здесь одни только горы, а теперь вот появилось и озеро![2]

Шутка показалась Хосу смешной, и он был благодарен старушке за неожиданно проявленную доброту. В конце концов, он продолжал работать в галерее потому, что каждый раз, когда он всерьез задумывался об увольнении, случались такие приятные мелочи. А еще из-за произведений. Созданные на основе чьих-то историй и переживаний, они трогали сердце Хосу.

– Она еще не пришла? – спросил подошедший господин О.

– Нет. Она обещала сообщить, когда приедет, но пока ничего.

– Она должна была появиться еще два часа назад! Надеюсь, она вообще придет.

– Мне с ней связаться?

Начальник покачал головой.

– Нет, не надо. Вы ведь объяснили ей, что выставка проходит только сегодня?

– Да, я ей сообщил.

Господин О кивнул.

– Тогда подождем.

– Можно задать вопрос?

Собиравшийся