Апостасия. Отступничество - Людмила Николаевна Разумовская
Отставив оружие и почесывая затылки, мужики засовещались. Что ж, они не прочь выбрать для себя власть из самых достойных и уважаемых. Выбирали недолго. Отец Гермоген, конечно, достойный и уважаемый, да доктор Александр Иванович, хоть и без году неделя живет, а человек на селе нужный, да и женка его, говорят, сама фельдшерица. Да еще учитель из эсеров, тот всегда за крестьян стоял, да еще трое-четверо самых крепких хозяев, непьющих мужиков. Вот, пожалте, господа большевики-коммунисты, коли уж так положено, вот вам наша добровольно выборная власть, ее и будем тепереча слушать.
Семеро мужчин подошли к командиру отряда. Как-то невзначай между только что выбранной властью и крестьянами встали китайцы, оттесняя власть к церковной стене. Командир дал знак, китайцы вскинули ружья, прогремел залп, все семеро упали навзничь.
Несколько мгновений стояла оглушительная тишина.
И полезли глаза на лоб у людей от беззакония свершившегося, и застыли они в немом изумлении на родной своей земле, и по-прежнему ласково улыбались китайцы. И вдруг чей-то высокий нутряной бабий вой прорезал окамененное молчание. И десятки пронзительных глоток подхватили этот вой, и взревела мужичья утроба, и задрожала земля под ногами пришельцев.
Как обезумевшие фурии кинулись с голыми руками бабы на ласковых китайцев. И стреляли по ним в упор, и еще, и еще, и несколько женщин и детей упали. И разъярились мужики вконец, и лица их исказились звероподобно, и, не обращая внимания на стрельбу, бросились они на красноармейцев, нанося чем попало удары, и раздавливая, и втаптывая упавшие тела в землю. Командир прыгнул к пулемету, – ленту заклинило. Его схватили, поволокли, ломая тело и выбивая глаза, связали руки и ноги, бросили на козлы и, дико, по-поросячьи визжащего, перепилили пилой.
6
Успешное поначалу, в марте девятнадцатого, наступление армии Колчака начало захлебываться уже в апреле – мае.
Нет людей! – постоянный сердечный вопль адмирала. Трусость, алчность, предательство многоголовой гидрой опоясало Ставку Верховного правителя России. Александр Васильевич бушевал, адмирала, как говорили, штормило, он негодовал, кипел, гневался и… ничего не мог поделать. Он казался грозным и гордым, но в действительности был доверчив, мягок и добр и, не имея опыта ни сухопутного начальствования, ни гражданского управления, вынужден был доверять и военное дело, и дело управления занятыми территориями людям не только его лично обманывающим, но и корыстным, тщеславным и даже аморальным.
Начальником штаба у Колчака (фактически главнокомандующим) оказался молодой полковник Лебедев, откомандированный Деникиным из Добровольческой армии и получивший неизвестно за какие заслуги огромную власть в Сибири. Его, мягко говоря, не любили. За некомпетентность, заносчивость и интриганство. Были генералы и более опытные, и более талантливые, выбор Лебедева казался странным и во все время его командования оставался загадочным. Вроде бы Колчак ответил одному из представителей союзных держав на его вопрос, отчего он продолжает держать на ключевом посту столь сомнительного и малосведущего типа: «Потому что я могу быть уверен, что он не воткнет мне в спину нож». Разумеется, это – аргумент. Но явно недостаточный для успеха громадного дела, доверенного адмиралу, тем более что нож в его спину все равно был воткнут.
Стратегический план наступления разрабатывался Ставкой под началом (уже генерала) Лебедева. Вариантов было два: на Казань, Вятку и Котлас для соединения с генералом Миллером – или на Самару и Царицын для совместного удара с Деникиным. Второе направление, по мнению большинства, по многим причинам казалось предпочтительнее.
Однако вопрос был тоньше. Оптимистам Москва казалась не за горами, весной девятнадцатого судьба большевиков висела на волоске, белые генералы уже предвкушали въезд в русскую столицу на белом коне. И вопрос о том, кто первый туда въедет, а следовательно, и пожнет лавры победителя, вовсе не казался праздным.
Выбор северного варианта наступления (и тоже небескорыстно) поддерживал главнокомандующий Сибирской армией чешский генерал Гайда (в перспективе казалось выгоднее вывезти чехов из России северным путем, а не тащиться через всю Сибирь на Дальний Восток, совершая полукругосветное путешествие в Европу).
Одиннадцатого февраля тысяча девятьсот девятнадцатого года в Челябинске проходило совещание командармов о весеннем наступлении. Совещание генералы окрестили фарсом, ибо Колчак привез для утверждения уже готовый план Лебедева, не подлежащий критике, который надобно было просто, без рассуждения принять. И план этот предлагал третий (безумный и вздорный) вариант: и на Вятку, и на Самару, – что приводило к распылению сил, действию армий враздробь и к оголению фронта между ними. Удар наносился, как говорили с горечью генералы, «растопыренными пальцами».
Эти «растопыренные пальцы» и явились для большевиков тем «чудом» спасения, которое принесло им в результате победу.
В марте неподготовленные армии погнали в наступление, дабы успеть до распутицы добежать до Волги.
Верховный правитель сам, не переставая, мотался по фронтам. Речи, выступления, награждения, раздача крестов, банкеты, смотры войск…
В мае Колчак прибыл на передовую ознакомиться с частями Шестого Уральского корпуса. Вид войск поверг его в шок. Колчак был потрясен и подавлен. Солдаты раздеты-разуты, многие в лаптях, дырявых валенках. Армяки и полушубки надеты на голое тело, вместо шинелей – китайские ватники, конные разведчики без седел…
И это при том, что Омское правительство платит золотом за военные поставки союзникам!
Гнев адмирала не знал границ.
Вечером состоялось совещание командования.
– Ваше высокопревосходительство, посудите сами, единственная Транссибирская магистраль… Пропускная способность совершенно недостаточна для удовлетворения нужд армии… Наши героические офицеры ходят в психическую атаку не от хорошей жизни. Нет патронов. Американские винтовки после десяти выстрелов перестают стрелять… А тут еще партизаны. Бросают под откос десятки составов со снаряжением… Вот, извольте взглянуть, принесли листовку… Все это производит впечатление на темную массу…
Колчак выхватил бумажку:
«Я, великий князь Николай Николаевич, тайно высадился во Владивостоке, чтобы вместе с народной советской властью начать борьбу с продавшимся иностранцам предателем Колчаком. Все русские люди обязаны поддержать меня. За царя и советскую власть!»
Колчак скомкал грязный листок и разорвал в клочья, уголки губ трагически опустились вниз, он молчал.
«Как вы представляете себе, ваше высокопревосходительство, будущее?» – вспомнился ему недавний разговор с
