Золото в лазури - Жерар Борегар
Увидеть на улицах, особенно на юге Италии, какого-нибудь шатающегося субъекта, это большая редкость.
– Убриако! Убриаконэ! – кричали вслед весело смеявшемуся Джону уличные мальчишки.
Кто-то из них схватил валявшийся на мостовой лист, скомкал его и кинул в иностранцев, не целясь. Комок попал в затылок Виктории, которая чуть не упала.
На счастье, в это время показался свободный экипаж, и Виктория втащила внутрь упиравшегося и хохочущего во все горло Джона.
– Куда вы меня везете? – протестовал Джон. – Тра, три, тра-ла-ла.
– Молчите вы, пьяница! – кричала сердито на него Виктория. – Постыдились бы!
– Ха-ха-ха! Это чего мне стыдиться? Я шпионов не нанимал! Я благородный человек. И я этим собиранием марок ничуть не увлекаюсь, как вы с вашею барышнею! Плевать я хотел на все марки в мире!. Тир-лир-ли, тир-лир-ли!
– Даже на брамапутру? – не удержалась, чтобы не поддразнить его ехидная Виктория.
– А что мне ваша брамапутра? – обиделся Джон. Это вы, высунув язык, гоняетесь за ней по всему свету! А я знаю, где она! Да! И мне надоело это! К дьяволу все марки! Долой все коллекции!
Джон, кричал так громко, что в какой-то момент около медленно продвигающегося по направлению к отелю Роял экипажа собралась привлеченная любопытством толпа.
– Правильно я говорю? – обращался Джон к кучеру на ломаном французском языке. – Эй, вы, господа! Я верно говорю?
– Да, да – смеясь, отвечали окружившие экипаж люди, не зная, в чем собственно дело, но сбегаясь на зычный крик окончательно закусившего удила Джона Кокбэрна.
– Вот, – обращаясь к толпе и хитро подмигивая, говорил Джон, – вот она, эта самая дама… Ну, Виктория… Ну, она меня все выпытывает, где, значить эта самая драхмапудра или в этом роде… Хитрая, шельма! А вы знаете, где лакмамудра? А? Эй, кучер! Кричи виват в честь князя, маркиза, герцога и графа Альбранди! Пять франков даю на чай!
– Вива Альбранди! – заорал, как ужаленный, кучер, которому и не снилось получить так легко пять франков.
– Она у Альбранди! – орал, в свою очередь Джон, едва не вываливаясь из экипажа. Благо еще, Виктория вовремя оттянула его за фалду, и он упал на ее колени.
– Кто у Альбранди? Что случилось с Альбранди? – послышались голоса из толпы.
– Вива Альбранди! Брахмапутра в его лапках! Тра-ла-ла!
– Альбранди… Виват, Альбранди! – подхватила толпа крик, не зная, в чем дело, но радуясь удобному случаю покричать и погалдеть на улице, благо что какой-то чудак кинул ей, южной толпе, популярное имя неаполитанского аристократа богача…
– Вива Альбранди!
– Она у Альбранди, королева марок!
– Королева у Альбранди? Да что вы? Виват, королева!
Из соседних улиц и переулков уже валом валила толпа, привлеченная к месту происшествия видом других бегущих. И крик «виват, Альбранди!» гудел над целым десятком кварталов. Переполошившиеся полисмены, решительно ничего не понимая, тщетно пытались проникнуть к остановившемуся у подъезда отеля Роял экипажу. А Джон, стоя во весь рост, орал:
– Валяйте к Альбранди! К Альбранди!
– К Альбранди! – ревела толпа. – Манифестация в честь князя Альбранди и его семьи! Ура!
Неизвестно, чем бы закончилась эта импровизированная манифестация, но встревоженная полиция успела вызвать отряд бравых усачей конных карабинеров, которые, дав сигнал трубой «к атаке», ринулись вскачь по улице.
Знакомый пылким неаполитанцам, даже чересчур хорошо знакомый сигнал карабинеров произвел свое действие: толпа шарахнулась во все стороны, торопясь унести ноги.
В то же мгновенье из подъехавшего к отелю экипажа выскочил Вильям Кэниц. Он издали увидел, что центром внимания толпы является почему-то его камердинер, и понял, что Джону грозит опасность познакомиться с кулаками карабинеров.
– Она у Альбранди! – в очередной раз заорал Джон, но тут крепкая рука Кэница буквально вырвала его из экипажа. Очутившись на тротуаре, Джон завертелся как волчок. Но сильный пинок Кэница направил его на надлежащий путь, и Джон пулей влетел в вестибюль отеля, попав в объятия важного швейцара.
Пока Кэниц расправлялся с Джоном, между Бетти Скотт и Викторией тоже происходила сцена.
Перепуганная почти до полусмерти, забившаяся в угол экипажа Виктория сама не знала, как очутилась на тротуаре перед гневно смотревшей на нее Бетти.
– Что это значит, Виктория? – спросила мисс Скотт.
– Она у Альбранди! – задыхаясь лепетала Виктория. Она у Альбранди! О мисс! Она у Альбранди! Валяйте туда!
– Виктория?! Что за выражения?!
– Начхать на выражения! – всхлипнула Виктория, чувствуя, что лишается последних сил. Это все христовы слезки… И как эта брамапутра пьянствует вместе с князем Альбранди…
Виктория залилась слезами.
– Уберите ее… куда-нибудь! – распорядилась мисс Скотт, столпившимся уже вокруг горничным из отеля.
И Викторию поволокли в глубь темных коридоров.
Часа через полтора Бетти вызвала Кэница.
– Что вам, Бетти? – осведомился тот.
– Прежде всего я думаю извиниться перед вами, Вилли! – сказала несколько сконфуженно Бетти. – Я теперь, хорошо обдумав все, пришла к выводу, что все почти время действовала не так, как должна была! Я говорю сейчас про детективов, которых я наняла для слежки за вами. Про то, что я отказала дать вам денег… И так, я решила покончить с этим раз и навсегда! Пусть наше соперничество из-за брамапутры продолжается, но пусть теперь оно будет именно на тех условиях, которые были предложены вами, Вилли!
– То-есть? – удивился Кэниц.
– Я знаю, где и у кого находится брамапутра! – продолжала Бетти, не давая прямого ответа на вопрос. – Ваш Джон проболтался моей Виктории… Виктория только что сообщила мне, что брамапутра у местного аристократа Альбранди! Вы не обращались к Альбранди, надо полагать, только потому, что у вас не было денег. Ведь вы не могли телеграфировать вашему банкиру… Но этому надо положить конец. Я вчера получила по телеграфу извещение, что в местном банке Фортуни мне открыт неограниченный кредит. Помните, Вилли, что, пока вы не уладите все ваши денежные дела, мои деньги – ваши деньги. В любой момент вы можете получить в банке Фортуни столько, сколько вам понадобится, и я снимаю с вас все обязательства по отношению ко мне, и аннулирую все ваши ранее данные мне обещания. Довольны ли вы, Вилли?
– Бетти! – ответил охваченный волнением Кэниц, протягивая руки к девушке.
Бог знает, до чего договорились бы молодые люди, но кое-что помешало их объяснению.
Это кое-что появилось в образе господина лет пятидесяти, тучного, элегантного, с гордой, даже чванной осанкой, громким голосом и повелительными манерами. Этот человек появился в вестибюле отеля Роял и накинулся на согнувшегося в три погибели при его появлении директора отеля. Разобрать, что именно выкрикивал толстяк, было довольно трудно, но по долетавшим отрывкам фраз Вильям Кэниц понял, что дело имеет отношение к недавнему происшествию, устроенному пьяным Джоном.
– Я –
