Событие в аду - Рюноскэ Акутагава

Должно быть, о ту пору и случилось это. Как-то ночью, – поздненько уже было, – иду это я один по веранде. И вдруг, откуда ни возьмись обезьянка, та самая, Иосихидэ. Подскочила ко мне, и ну тянуть за шаровары. Как теперь помню, ночь выдалась теплая, чуть ли даже цветами сливовыми не пахло, от луны кругом неверный свет ложился. Присмотрелся я при этом свете к обезьянке, вижу: скалит она зубы свои белые, нос наморщила, сама визжит, как очумелая. Что-то не по себе мне стало, да и осердился я, что шаровары мои новые треплет, – отпихнул я ее ногою и двинулся было дальше, да передумал: вспомнилось, как осерчали молодой князек за то, что мучат обезьянку. Да и в поведении ее что-то странное мне показалось. Решил: – пойду за ней в ту сторону, куда тянет.

Прошли мы этак саженей пять-шесть. Подходим к тому месту, где веранда поворачивает за угол. Сосна там стоит, ветви у ней мягко изогнуты, а за сосною пруд широкий виднеется, в темноте вода белесоватым светом отсвечивает. Идем, вдруг, что такое? – слышу из ближней комнаты какой-то шум доносится: кто-то борется, возня идет и вместе с тем, как будто, притаиться норовят. Тишина кругом стоит мертвая, ни звука не слышно, разве рыба плеснет когда в этом не то свете лунном, не то в тумане. А возня идет! Ну, задержал я невольно свои шаги, подкрался на цыпочках к двери, и думаю: «Ежели вор, так покажу-же я тебе!»

13

А обезьянке, видно, не по душе, что я мешкаю. Бегает вокруг ног моих от нетерпения, – сделала два-три круга, завизжала, будто кто ей в горло вцепился, да как вскочит одним махом ко мне на плечо, я даже головой назад мотнул от неожиданности, от ее ногтей оберегаясь, а обезьянка мне в рукав зубами вцепилась, чтобы не свалиться. Покачнулся я от толчка, шаг-другой назад попятился, да как грохнусь спиной о притворенную дверь. Ну, уж тут, конечно, мешкать нельзя было.

Дернул я дверь и бросился внутрь покоев, куда лунный свет не достигал. Но в тот же миг что-то мне загородило вход, – сказать по правде, я даже оробел сначала: прямо на меня из комнаты женская фигура выскочила. Мы чуть не сшиблись с ней у входа, но женщина уже выбежала на веранду и повалилась на колени, – дышит тяжело и смотрит мне в лицо, дрожа всем телом, будто видит пред собою что-то страшное.

Надобно ли говорить вам, что это была дочь Иосихидэ? Только в эту ночь я просто не узнал ее, совсем переродилась девица: глаза огромные, так и сверкают, щеки румянцем разгорелись, одежды разметались в беспорядке. Всю детскость как рукою сняло, даже прелесть в ней какая-то появилась. Стою и глазам своим не верю: неужто это дочка Иосихидэ? Та самая застенчивая, слабенькая девочка? Прислонился я к двери, смотрю на прелестную фигурку ее, лучным светом облитую, и слышу: шаги чьи-то удаляются поспешно. Я ей показываю пальцем, глазами знак делаю: – кто, мол, это? А она губы закусила, покачала головой, а сама молчит.

Наклонился я тогда поближе, губы к самому уху ее поднес, шепчу:

– Кто это?

А она опять головой качает, ничего не говорит, только губы крепче закусила, да на длинные ресницы слезинки набежали.

На беду мою уродился я набитым дураком, кроме того, что ясно, как огонь, ничего взять в разум не способен. Стою как истукан, не знаю о чем заговорить, – только слушаю, как сердце у девочки колотится. А внутри во мне голос какой-то говорит, что нехорошо ее больше расспрашивать.

Не знаю, сколько времени так продолжалось. Вижу, наконец, девушка пришла в себя немного. – стал я запирать дверь, а сам оборотился к ней и говорю, стараюсь, чтобы ласковее вышло:

– Ну, что ж, ступай в людскую.

И сам тихонько повернул в ту сторону, откуда пришел, а на душе тревога, словно такое подсмотрел, на что глядеть не полагается, и совестно как будто перед кем-то. Но только не прошел я и десяти шагов, слышу – опять кто-то боязливо тянет меня внизу за шаровары. Оглянулся я в испуге, и что же бы вы думали? Вижу, – обезьянка-Иосихидэ у ног моих сидит, ручонками в пол уперлась, ровно человек, и головой ныряет, кланяется благодарно, золотым бубенчиком позвякивает.

14

Прошло полмесяца с той ночи, как случилось это происшествие. Как-то раз приходит ни с того ни с сего Иосихидэ в княжеские хоромы и просит, чтобы провели его к самому князю. Хоть и низкого происхождения был человек, но князь всегда оказывали ему особое благоволение, – сразу приказали провести Иосихидэ пред свои очи. А получить аудиенцию у князя было делом не простым. Пришел Иосихидэ по своему обыкновению в охотничьем костюме черном, с желтым отливом, и в шапочке «эбоси». Распростерся перед князем в почтительном поклоне, а у самого лицо угрюмое, как никогда. Погодя немного, заговорил хриплым голосом:

– Я к вашему сиятельству насчет картины «Событие в аду», что приказали мне написать. Смею доложить: работал я со всем рачением, денно и нощно, кисти из рук не выпускал, и вот, труды мои не пропали даром: картина, можно сказать, почти совсем готова.

– Ну, что же, поздравляю. Утешил ты меня.

Говорят, а у самих голос неуверенный и никакого в них оживления не видно.

– Только не с чем поздравлять, ваше сиятельство, – говорит Иосихидэ, глаза опустил и в голосе раздражение. – Хоть и готова картина в общем виде, но вот одно место в ней никак мне не удается.

– Что-о? Не удается одно место?

– Не удается, ваше сиятельство. Смею доложить, не могу я того изображать, чего не видел собственными глазами. Если же и случается изобразить, так никогда доволен не бываю. А это, осмеливаюсь полагать, то же самое, что написать картину плохо.

Выслушали князь, улыбнулись насмешливо и говорят:

– Выходит, чтобы написать картину «Событие в аду», тебе собственными глазами надо ад увидеть, так что ли?

– Справедливо изволили заметить. Прошлый год, когда был большой пожар, я собственными глазами видел пламя подстать палящему огню пекла адова. Вот почему удалось мне написать тогда картину «Бог Фудоо – огненный». Ваше сиятельство, быть может, изволите помнить ту картину?

– Ну, а как же грешники? А слуги адовы, ведь ты же их, поди, не видел? – перебили князь Иосихидэ, пропустив его слова мимо ушей.

– Я видел человека, скрученного железной цепью. Я зарисовал со всею точностью фигуру юноши, терзаемого