Каменные колокола - Владимир Арутюнович Арутюнян

Стара Абана. Никто не знает точно, кто и когда построил первую хижину. Вероятно, это был человек, любящий цветы. Здесь столько цветов, что не всем успели дать название. Впрочем, есть и цветы, у которых несколько названий. Бескрайние пастбища, свежий горный воздух, вкусная вода должны были давно соблазнить кешкендцев навсегда перебраться в Абану. Тем более что Кешкенд полон комаров, в Абане же нет ни одного. Горную тишину там нарушает лишь шелест ветерка.

Люди приезжали в Абану в праздничном настроении. Возникала любовь, устраивались веселые забавы, рассказывались легенды о мужественных и смелых предках, которые умели похищать девушек и коней.

Пилос был бессменным пастухом Абаны. От колхоза он получал трудодни, а от частных владельцев коров — деньги. Получал он много, но уж очень был невезучим: с его собственным скотом постоянно что-то случалось. Если коровы его не падали с обрыва, то болели. Врач, как правило, находил для болезни какое-нибудь новое название. Требовал заколоть животное, а мясо закопать. Пилос убивал животное, мясо отдавал сварить, сначала пробовал сам, и только потом ели его домочадцы.

— Если верить врачу, ничего нельзя будет есть. Кушайте, вреда не будет.

Пилос бродил по Абане, вглядываясь в дорожную пыль и прислушиваясь.

От людей он слышал, что за движущейся машиной, подобно лисьему хвосту, клубится пыль.

Наступил полдень, а председатель все не приезжал. Пилосу захотелось есть, и он пошел домой. На зажженной керосинке стояла кастрюля с водой. В ней плавали разбухшие зернышки. Рядом с керосинкой в глиняном черепке была окрошка.

— Назлу, сегодня приезжает председатель исполкома.

Назлу пригладила волосы на затылке Пилоса.

— Назлу, я решил поговорить с председателем. Попрошу участок, построим новый дом.

— Ой, какая у тебя чудесная родника! Я раньше не замечала.

— Это не родинка. Комар укусил.

— Ну так что же, пусть даже комар укусил.

Назлу поцеловала его в «родинку».

— Так поговорить?

— Хочешь — говори, хочешь — нет.

Назлу поцеловала «родинку» еще раз. Пилос забыл и о председателе и о машине. Назлу заставила его забыть весь мир.

Солнце... солнце...

В горах солнечная тишина. Пчелы своим жужжанием сверлят эту тишину. Щебет птиц, отдающий приятным благоуханием.

Пилос, лежа на обочине, снова высматривал автомобиль.

Дорога извилиста, дорога пуста.

Машина не приехала.

День клонился к вечеру.

Стадо вернулось в деревню. Горы и ущелья — все наполнилось мычанием.

Пришел Еранос с пучком затвердевшего бохи[21] под мышкой и с цветами на палке. Видно было, что этим он занимался больше, чем стадом. Он вернул посох Пилосу:

— Возьми, а корзину и веник не забудь. Кроме того, ты не возьмешь годовую плату за мою корову. Человек должен выполнять свои обещания.

— Не забуду, Еранос. Как можно забыть.

«Хоть бы корзину не обещал». Пилос взял посох и отправился домой.

Рассвело, рассвело!..

Прокукарекал петух, приветствуя восход солнца.

Он был язычником.

Зачирикали птички, потянувшись к солнцу.

Они были солнцепоклонниками.

Тоненькими лучиками засияли на востоке краски зари.

Пламя сорвалось со светильников, и они погасли.

Солнце вошло в дома.

Рассвело, рассвело!..

Заржал конь, тоскуя по подруге.

Заблеял ягненок, призывая мать.

Замычал теленок, узнав об уходе матери.

Девушки спросонья лениво щурились на солнце.

Рассвело!..

Женщины несли в чей-то дом ведра с молоком. В ведро опускали деревянную палочку, измеряя уровень молока. На палочке в нужном месте делали зарубку, чтобы потом в том же количестве получить в дом масло и сыр.

У Пилоса нет дойной коровы, и Назлу встала поздно, ее волосы волнами рассыпались по плечам и спине. От дыхания высоко вздымалась грудь. Увидев женщин, несущих молоко, позавидовала им. В ней вспыхнула ярость. Вспомнила, что вчера сын одной из них бросил в ящерицу камень, и он докатился до их ворот. Назлу собрала волосы, вышла, нашла камень и отшвырнула. Потом начала швырять другие камни, проклиная тех, кто бросает их к ее воротам.

Опираясь на посох, Пилос стоял на пастбище. Подгоняя корову, подошел какой-то мальчишка.

— Дядя Пилос, вчера в Абану приезжала машина. Хотели тебя покатать, а ты опоздал.

Пилос не растерялся:

— Машина приезжала, чтобы увезти твою мать.

Мальчик обиделся. Отошел. Но обида заставила его обернуться.

— Бр-р-р, авто-Пилос! — поддразнил он Пилоса.

Тот не обратил на это внимания. Помахал посохом в сторону стада:

— Э-ге-ге!..

Говорят, в горах Абаны есть белокрылые голуби. Возле ручьев они сбрасывают крылья, превращаются в девушек и плещутся в воде, наполняя все вокруг говором и смехом. Затем, набрав цветов, плетут венки, украшают ими волосы и танцуют.

Голоса их сладки.

Смех очаровывает.

Их песня далеко слышна.

Пилосу кажется, что он когда-то видел их, когда-то слышал. Даже в песне они говорили: «Пилос, Пилос».

— Э-ге-ге!..

В полдень черная корова Шахбаза замычала и повела все стадо к роднику Дарбина. Коровы напились и улеглись на мох. Пилос сел у родника позавтракать.

Вода из родника стекала по склону, образуя внизу болото. На болоте буйными фиолетовыми соцветиями росли перловник и камыш.

Пилос поел, выпил воды и, разнежившись, лег на тряпки. Он вообразил себя отважным юношей из сказки. Стая девушек-голубей опустилась на землю недалеко от ручья. Они осторожно осмотрелись и, убедившись, что вокруг никого нет, с шумом бросились к воде. Пилос незаметно подкрался, взял пару сброшенных крыльев и спрятал. Увидев Пилоса, девушки-голуби всполошились, с криками схватили крылья и, надев их, улетели. Осталась одна. Съежившись в воде, она взмолилась:

— Добрый Пилос, верни мне крылья, чтобы я смогла догнать своих подруг.

Он не дал.

— Станешь моей женой?

— Стану.

Пилос сжег крылья, чтобы она больше никогда не смогла улететь. Девушка-голубь приняла облик Назлу и заговорила ее голосом. Сказка кончилась.

Неподалеку в кустах поблескивало что-то величиной со спичечную коробку. Солнечные зайчики играли перед глазами Пилоса. Он вспомнил, что неделю назад заметил тот же блеск. «Кто знает, может, это глаза какого-нибудь зверя», — подумал он тогда и не подошел. Два дня назад было то же самое. «Наверное, дикая кошка», — подумал он и опять не подошел. «Наверное, стеклышко», — решил Пилос в этот раз и подошел.

Взял эту вещь, приподнял. Она была прикреплена к ремню, зарытому в землю. Пилос разглядел, что «ремень» — это серебряная цепь, а предмет похож на золото.

Достал нож, начал копать. Острие ножа наткнулось на металл. «Какая-то посудина».

Сердце затрепетало. Руки задрожали. Вытащил посудину. Это была большая бадья[22]. А в ней — золото: ожерелья и монеты, монеты, монеты. Пилос начал перебирать их. Металл звенел.