Том 5. Смерти нет! - Андрей Платонович Платонов
Далее мы изложим еще одно событие. Оно имеет как бы частное значение, но в его частности выражается общая жалкая судьба гитлеровцев.
Старшина Куценко-Шелест возвращался со взводом на запад, в свою часть. Он только что отконвоировал в ближний тыл большую партию пленных немцев и теперь шел обратно воевать.
Старшина Шелест рассказал нам историю, что произошла на днях в здешних местах. Когда Шелест шел стороною дороги и наблюдал за колонной пленных немцев, ему пришлось проходить мимо многорядной колючей проволоки – наверное, здесь был прежде немецкий лагерь для русских военнопленных и для населения. На выходе из того лагеря на дорогу была построена, как обычно, целая деревоземляная крепостца: сооруженный из дерева и земли прочный бастион. Тут же, у входа в этот бастион и в лагерь, стоял на посту с автоматом в руках наш красноармеец, но какой-то слабый, изнемогший на вид. Этот красноармеец обратился тогда к старшине Шелесту с просьбой – забрать у него девяносто восемь душ сдавшихся немцев и отдельно получить их трофейное оружие.
Старшина приостановил свою общую колонну пленных и пошел с тем красноармейцем в глубь лагеря. Лагерь был велик. Тыльной дальней стороной он граничил с лесом. В лагере было пустое пространство, и только по земле были еще видны следы и жалкие предметы, что здесь находилось когда-то многочисленное население. Посреди опустевшего лагеря ныне остался лишь одинокий полуразрушенный барак. Вошедши в барак, куда повел старшину красноармеец, Куценко-Шелест увидел там около сотни немецких солдат, уже спокойно сидевших на полу и занимавшихся своим туалетом. Позади барака, на траве, было сложено отдельными аккуратными горками оружие немцев: автоматы, пистолеты и холодное оружие. Возле того оружия сидели четверо наших бойцов, больных и тощих на вид, однако они уже держали теперь в слабых руках по немецкому автомату. Постовой красноармеец доложил старшине повесть о последней участи этих немцев. Пять наших давних пленных красноармейцев, работавших прежде по дорожной части, брошены были немцами умирать в лагере, а прочие пленные, бойцы и гражданские люди, были угнаны на запад или умерли еще ранее. Оставшиеся больные красноармейцы не знали обстановки. А меж тем вокруг уже гибли и сдавались в плен целые немецкие дивизии. Эти девяносто восемь немцев бродили вблизи лагеря по лесам и решили сдаться. Но сдача в плен – это, как думают немцы, опасное дело: они боятся не только красноармейцев, но и жителей. Фашисты все же понимают, как они воевали и что они делали на советской земле; они боятся отмщения нашего народа. Тогда кто-то из этих девяноста восьми немцев вспомнил, что тут есть близко их же бывший немецкий концлагерь, и они все решили, что они сами залезут в тот лагерь и будут там находиться за колючей проволокой, как нормальные военнопленные, пока не явятся когда-нибудь за ними русские. Немцы подлезли со стороны леса под колючую проволоку и очутились в бывшем своем лагере. Теперь они почувствовали себя уже как бы под защитой закона. В бараке немцы увидели пятерых русских, которых они не ожидали здесь встретить; но немцы сообразили, что им нужно делать далее. Они молча, на глазах наших больных бойцов, сложили оружие, а один немец, говоривший хорошо по-русски, начал просить красноармейцев, чтобы они вооружились их оружием и вышли бы на посты для охраны заключенных в лагере немцев, как оно и быть должно. Красноармейцы сперва было подумали, что это какая-то немецкая хитрость, но потом, взяв оружие, поверили, и один красноармеец, что был покрепче, вышел к дороге и стал на пост. Так эти вояки организовали себе последнюю убогую судьбу.
Старшина Куценко-Шелест поднял этих хитроумных немцев и вывел их на дорогу к большой общей колонне, а красноармейцев посадил на попутную машину и отправил их в медсанбат на лечение и поправку здоровья.
На могилах русских солдат
Путь человека может быть сужен колючей проволокой и сокращен поперечными препятствиями – камерами допросов и пыток, карцером и могилой.
Именно этой узкой дорогой, огражденной дебрями колючей проволоки, и мимо подземного карцера мы проходили вослед замученным, вослед умершим советским солдатам и офицерам.
Это место находится недалеко от Минска, у деревни Глинище, возле железной дороги Минск-Молодечно. Здесь недавно был лагерь советских военнопленных; у немцев он назывался шта-лагерь № 352.
Немцы щедры на смерть. Их наука, в которой они сделали серьезные успехи, заключается в познании того, что не надо, что губительно для жизни человека, и немцы пристально, пристрастно наблюдают все явления природы, которые могут быть использованы для уничтожения враждебной им жизни, и фашисты использовали их на практике. Так, в том шта-лагере № 352, который мы посетили, до сих пор местность заражена блохами. Теперь, сравнительно, блох осталось ничтожное количество, но прежде, когда здесь обитали свой короткий предсмертный срок советские военнопленные, в лагере существовали миллиарды блох. Давно известна казнь посредством муравьев, известна также пытка повторяющейся долбящей каплей воды. В дополнение к этому знанию фашисты открыли, что достаточное, великое множество блох может измучить тело человека до того, что он расчешет его до костей, что он дойдет до безумия, что он обессилеет и падет в тщетной борьбе с мелким, но неисчислимым гадом, блохой.
С немецкой точки зрения, блоха, как и вошь, хороша тем, что она умножает среди обреченных некоторые заразные болезни и в этом смысле действует как одна пуля на сотню людей, умерщвляя их всех и тем экономя металлические боеприпасы. Немцы это учли в шта-лагере № 352, но они учли также и то неудобство, что блоха не понимает разницы меж русским и немцем и тот административный немец, который сам жил в лагере, вынужден был ограждать себя от блох дополнительными мероприятиями, что вызвало расходы и хлопоты, поэтому работа блох не являлась совершенной. Такое обстоятельство, возможно, озадачило немецкую мысль и поставило новую проблему перед их главной наукой – наукой о массовом, быстром, экономном и бесследном истреблении человечества. Эта проблема заключается в изобретении блохи, не вкушающей немца.
В комбинате лагерей вокруг Минска – хутор Петрошкевичи, урочище Уручье, урочище Дрозды, деревня Тростенец, урочище Шашковка, деревня Малый Тростенец, Тучинка и других – фашисты применяли всю, так сказать, композицию средств истребления, от голода до газа и огня, всю свою «промышленность» для производства массовой смерти советского народа. И более того, они ввели здесь утилизацию золы и пепла от сожженных трупов для удобрения почвы в подсобном хозяйстве, продукты с которого шли на улучшение стола немецкой полиции
