Общество самоубийц - Рэйчел Хэн
Лия посмотрела на сомкнутые на ее предплечье пальцы Аньи, потом подняла глаза и встретилась с Аньей взглядом. В глазах Лии все еще горел непостижимый для Аньи огонь насилия. Затем взгляд Лии неожиданно прояснился и потеплел. Возможно, оттого, что Аньины пальцы, сжимавшие руку Лии, дрожали все сильнее, а на глазах выступили слезы. Так или иначе, похоже, Лия все поняла.
— Вот, держи, — Лия протянула нож Анье.
Теперь ее голос был мягким. Анья чувствовала, что Лия думает уже не о ней и не о ее матери. Рукоять все еще сохраняла тепло Лииной ладони, и Анья почувствовала, что теперь многое изменилось.
Она обошла Лию и села на стул у кровати. Сколько долгих часов провела она на этом стуле, беспомощно наблюдая и ожидая? Нет, это в прошлом. Анья собралась с силами, встала и решительно шагнула к постели.
На этот раз сомнения ушли, и руки ее не дрожали. На этот раз прикосновение холодного металла к искусственной липкой коже не казалось ни жестоким, ни противоестественным. Это не мать, это даже не ее кожа! Анья вспомнила море. Матери здесь нет. Больше нет.
Она рассекла плоть в точке, которую указала ей Лия, а другой рукой постаралась расширить рану. На ощупь «Алмазная кожа» была липкой и влажной, и Анье казалось, будто ткань нарастает прямо поверх ее пальцев, впившихся в иссохшую шею неподвижного тела. А потом сквозь густую чернильную кровь показалась трахея. Кольца блестящей, странно чуждой на вид пурпурной трубки пульсировали, пропуская и выпуская воздух.
Лия сказала, что надо действовать быстро. Анья чувствовала, как та стоит у нее за спиной и ждет.
По шее матери темной струйкой стекала густая кровь. Текла медленно, словно лава из кратера. Добравшись до относительно белых простыней, кровь не сразу впиталась, а несколько мгновений скапливалась на поверхности, словно фиолетовое желе. Но струйка не иссякала, и простыни постепенно сделались темно-синими.
Лицо матери оставалось, как всегда, умиротворенным и пустым, в нем ничего не менялось. Но Анья видела сквозь вязкую кровь, как движется ее трахея, слышала, как стучит ее сердце.
— А вдруг я это сделаю, а она все равно не умрет? — бросила Анья в отчаянии. — Вдруг ее сердце так и будет биться?
— Не будет, — успокоила Лия.
Анья вновь исступленно уставилась на мать. Искусственная трахея, искусственное сердце, «Умная кровь». Это же вообще не она! Анья вдруг поняла, что эти посторонние артефакты, сделанные из силикона и биокерамики, вовсе не спасали ее мать, наоборот — они отняли у нее настоящую жизнь! А значит, Анья никого не убивает!
Она отбросила ненужный теперь нож и, погрузив пальцы в рану, крепко сжала скользкую кольчатую трубку обеими руками. Кровь все еще текла, но теперь казалась более липкой, возможно, уже начинала сворачиваться. Через несколько минут все заживет. Если Анья это допустит. Но она не допустит. Ощутив усталость, Анья снова вспомнила море. Она вспомнила, что пальцы у нее крепкие и сильные, именно эта сила позволяла ей играть на скрипке, да! Трахея в ее пальцах была как гриф скрипки! Холодные металлические ребра трубки врезались Анье в пальцы, как струны. Она сжимала трахею все сильнее и сильнее, потом начала поворачивать одну руку в одном направлении, а другую — в другом.
Трахея была крепкой, проволока, которой она была армирована, — жесткой, но Анья чувствовала, что та постепенно поддается. Когда-то живое и теплое горло ее матери выпускало в мир чудесные звуки, скрытые в ее сердце. А сейчас? Искусственная трахея только удерживала музыку взаперти.
Анья сдавила трахею еще сильнее, чувствуя, что силы у нее вот-вот иссякнут. Но тут послышался тихий щелчок и негромкий свист воздуха. Потом кровь с ужасным булькающим звуком потекла в открывшийся проход. Хрип постепенно прекратился. Тело, бывшее когда-то ее матерью, больше не дышало.
Анья измученно уронила руки, чувствуя, как «Умная кровь» начинает свертываться у нее между пальцами.
Но сердце все еще билось, его клапаны жужжали и пощелкивали, фиолетовая жидкость продолжала выплескиваться наружу и заливать простыни.
Анья почувствовала, как ее охватывает безнадежный ужас. Это никогда не закончится! Никогда! Она будет снова и снова пытаться и останется в этом аду вечно, потому что у нее так ничего и не выйдет… Они никогда не дадут умереть ее несчастной матери!
И тут — Анья не успела опомниться — Лия откинула одеяло и, запрыгнув на кровать, словно кошка, чуть ниже раны резко вонзила нож, сжимая его рукоять обеими руками, а потом еще и налегла на него всем весом своего тела. Направив лезвие так, чтобы оно правильно и точно вошло между ребрами, Лия двигала и ворочала оружие, пока его кончик не уперся в какую-то невидимую, известную только ей точку.
Анья с изумлением смотрела на Лиины руки, стиснувшие рукоять ножа. Лия оглянулась и посмотрела Анье в глаза. Секунда стала вечностью. Наконец Анья кивнула.
Лия перехватила рукоять ножа правой рукой, а потом, размахнувшись, вроде бы совсем не сильно ударила по нему левой.
Сердце глухо и хрипло стукнуло раз, другой, потом, с перерывом и глуше — третий. Четвертого не последовало. Искусственное сердце остановилось. Стало тихо.
Глава тридцать восьмая
Небо в этой части света оказалось гораздо темнее и ярче, чем в городе. Ночью в нем кружились водовороты красок, а с утра они уступали место спокойной светлой пустоте.
И дело было не только в небе. Иногда, проезжая среди лесов и скал, Лия и Анья замечали проблески океана, и он был большой, живой и пугающий. В конце концов они выбрались на проложенное вдоль берега шоссе, которое протянулось на сотни миль по самому краю заросших мхом скал. Они думали, что оно, скорее всего, идет до тех мест, где зелень исчезает, а ее сменяет лед. Они думали, что когда-нибудь, наверное, туда доедут.
Лия и Анья вели машину по очереди. Она оказалась хорошей, послушной и выносливой, с мирно ворчащим двигателем — иногда, правда, его приходилось обихаживать и умасливать, чтобы заставить работать, но в целом он был надежен. В салоне машины даже имелся постоянно открытый люк, крышка которого
