Рассвет сменяет тьму. Книга третья: Идущая навстречу свету - Николай Ильинский
… Юный месяц повесил свой серебряный рог над городом, и над Нагорным он был таким же — сверкающим и спокойным, каким его и видел много лет подряд Афанасий Фомич. И сейчас почему-то он заинтересовался месяцем, остановился посреди двора, снял шапку из меха ягненка и вытер ею вспотевший лоб. «Все бы ничего, — подумал он, — да вот только Аниська сильно прихворнула… Умереть должен раньше я, а не она…» Нагорное утопало в ранней весенней тишине, и месяц опустился вниз и шагал по улицам села, оставляя в застекленных легким мартовским морозцем лужицах талой воды свои следы, выкованные из небесного серебра.
II
Февраль отшумел снежными вьюгами, зима передавала свои права марту. Весной еще не пахло, но под утро затянутые льдинками лужицы с талой водой дружно трещали под ногами горожан.
— Не знаю, как здесь, — заметила Екатерина, возвращаясь домой из магазина с продуктами в авоське, — а в Нагорное к этому времени может и жаворонок прилететь, и грачи облепят вербы и начнут ремонтировать прошлогодние квартиры — старые гнезда. И поднимется в душе такое… такое щемящее, радостное. …А в апреле уже и ласточки прилетят, в сенях примутся лепить свои жилища… Вот это весна! — снимая с головы шапку, а с плеч шубейку, тараторила Екатерина. — Какой шум поднимется, Господи!..
— Здесь уже поднялся, — хмуро заметил Иван Афанасьевич.
— То есть? — спросила мужа Екатерина. — Или секрет?… Забываю, Ваня, что ты у меня военный!..
— Какой секрет, весь мир на ушах! — воскликнул Иван Афанасьевич.
— Ясно, речь идет о Даманском… И что там?…
— Сегодня третье марта. Так вот, — начал вспоминать капитан-лейтенант, — с первого на второе семьдесят семь китайцев, вооруженные карабинами и автоматами Калашникова, переправились на Даманский и залегли на более высоком берегу острова…
— На еще мерзлой земле?!..
— В зимнем камуфляже… Их заметили и позвонили на вторую заставу «Нижне-Михайловка»… Начальник заставы — старший лейтенант Иван, мой тезка… Иван Стрельников… поднял по тревоге пограничников, разделил их на две группы… Одну возглавил сам, а другую — сержант Владимир Рабович… Тридцать два пограничника на двух автомобилях и одном «БТР-60» выехали навстречу гостям… Остановили китайцев. Стрельников, как и положено, спрашивает их: куда, зачем, кто разрешил?… Это, мол, сопредельное государство, русская земля… И приказал убираться восвояси… Вполне законно!.. В ответ один китайский военнослужащий, видимо, командир их, поднял вверх руку, что было сигналом… Раздались выстрелы…
— Боже мой! — воскликнула Екатерина и всплеснула ладонями. — И что?…
— И что… Наповал… Стрельникова и семерых пограничников… Из одиннадцати бойцов Рабовича остались в живых только двое — рядовой Геннадий Серебров и ефрейтор Павел Акулов, которого, уже раненного, китайцы взяли в плен…
— Мы же так верили китайцам! — покачала головой Екатерина.
— Поверю всякому зверю, а тебе, ежу, еще погожу, — покачал головой Иван Афанасьевич и продолжил рассказ: — Оставшийся в живых младший сержант Юрий Бабанский рассказал нам: «Через двадцать минут боя из двенадцати ребят в живых осталось восемь, еще через пятнадцать — пять. Конечно, еще можно было отойти, вернуться на заставу, дождаться подкрепления из отряда. Но нас охватила такая лютая злоба на этих сволочей, что в те минуты хотелось только одного-положить их как можно больше. За ребят, за себя, за эту вот пядь никому не нужной, но все равно нашей земли».
Но и этих не осталось бы в живых, если бы не пришли на помощь пограничники с соседней заставы «Кулебякины сопки» во главе с ее начальником старшим лейтенантом Виталием Бубениным. В тот день китайцы потеряли около двухсот воинов и остановились.
Была надежда на маршала Линь Бяо, который по итогам IX съезда КПК стал официальным преемником Мао. Сам маршал пытался укрепить свою власть, зная о крайне нестабильном положении «фигуры № 2» при Мао Дзедуне. Маршал искал поддержки и у СССР, был прямо связан с передачей разведывательной информации в Москву, в том числе и по конфликту на Даманском. В 1969 году началось восстановление партийного аппарата. Однако военные под командованием Линь Бяо не горели желанием добровольно сдавать свои позиции. Сам Линь Бяо участвовал в печально известном заговоре под названием «Проект 571», целью которого было в том числе и убийство Мао. Но заговор был раскрыт, а самолет, на котором Линь Бяо бежал из Китая в сторону СССР, рухнул при до сих пор не выясненных обстоятельствах на территории Монголии.
Странной оказалась война: с советской стороны — небольшие отряды пограничников, а с китайской — части регулярной армии. Со 2 по 15 марта воевали одни пограничники. А части советской армии стояли и ничего не могли сделать. «Это — пограничный конфликт», — говорили в Москве. Как так? Со стороны Китая воюют регулярные части, артиллерия, минометы, в том числе полк спецназа 49-й полевой армии, однако натренированные бойцы не смогли продемонстрировать приемы кунг-фу в полной мере из-за гололеда и теплой одежды, стеснявшей движения рук. А у наших воинов на вооружении — автоматы и пулеметы, ну, еще бэтээры были — и все! Кроме того, военные получили приказ: не поддаваться на провокации, огонь не открывать, обходиться исключительно собственными силами. Там китайский полк — пятьсот человек, а здесь — только те, кто остался с двух застав. «Как быть, если они стреляют, а ты должен с голой грудью идти на пулеметы?» — недоумевали командиры советской армии. Под Харбином располагался огромный палаточный городок Национально-освободительной армии Китая. Ночью прозвучала тревога. Солдаты были подняты с постели и поставлены в строй. Рядовой этой части Лю Кун, взятый в плен, позже рассказывал на допросе: «Нам вообще ничего не объясняли. Подняли 14 марта ночью по тревоге, в грузовиках перебросили на советскую границу. Я поразился: сколько там уже скопилось солдат — казалось, нас собирали со всей страны. Командир батальона выступил с речью: нужно очистить Чжэньбао от советских «ревизионистов». Он заявил, что, если русские побегут, мы двинемся дальше, займем Владивосток и Хабаровск, чтобы устрашить Брежнева «мощью китайского народа». Все кричали:
