Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович
Взвод управления батареи за прошедшие полгода был подготовлен мною хорошо и мне только и оставалось шлифовать и нарабатывать навыки при отработках нормативов и других мероприятиях связанных с работой на КНП батарее. Командиром отделения разведки был сержант Карташёв. Невысокого роста, худощавый, быстрый в движениях и главное толковый. Схватывал всё на лету и дополнительно что-то объяснять не приходилось. Командир отделения связи сержант Никифоров. Краснощёкий здоровяк, преданный мне, но зачастую допускал элементы бестолковщины. И когда ему ставишь задачу, то нужно её сначала разжевать, но зато потом можно было спать спокойно – выполнит всё до тонкости. Но иной раз наблюдать за ним было довольно забавно.
Как-то был я не в настроение, да и взвод чего-то напортачил: поэтому решил устроить «день пехоты». Получил до фига холостых патронов, взрывпакетов и штук десять ИМ-100. Выехали мы на побережье на краю полигона и там поставил взводу задачу.
– Через три часа на этом участке побережья высадится вооружённая группа диверсантов. Наша задача за это время окопаться, замаскироваться, заминировать пляж, встретить огнём и уничтожить высадившихся. Места одиночных окопов я укажу каждому.
За пятнадцать минут определил каждому место окопа, сектора и кто за что отвечает. А сам пошёл покупаться. Через сорок минут освежённый морской водой прошёлся первый раз по рубежу обороны. У всех оборудование стрелковых ячеек в красной вулканической почве хоть и с трудом, но шло нормально. Лучше всех было у Карташёва и у него уже вырисовывалась аккуратная ячейка. Но вот у Никифорова вырисовывались контуры безобразной и непонятной ямы.
– Никифоров, ёлки-палки – Это что за авиаворонка? Сходи к Карташёву и посмотри как у него.
– Понял, сейчас схожу. – Мокрый и потный Никифоров вылез из ямы и убежал к товарищу, а через три минуты вернулся, – понял, товарищ старший лейтенант, понял. Счас…
Я уходил от его окопа, который превратился в мини вулкан, откуда вылетали куски почвы, камни и над всем этим клубилось небольшое облако пыли, откуда доносилось: – Счас…, счас, товарищ старший лейтенант…., всё будет как у Карташёва….
Но когда я вернулся к нему через тридцать минут, яма стала ещё безобразней и больше. А в конце этого занятия, мы долго смеялись, разглядывая получившийся безобразный котлован.
Вертлявый рядовой Гурешидзе по кличке «Хитрый» был радиотелефонистом. И его внешний вид и первое впечатление соответствовали данной кликухе. Водитель БТР – надёжный русский парень и у меня никогда не болела голова за БТР и его состояние. Он всегда был в боевой готовности. И другие солдаты взвода соответствовали высоким требованиям. Отбор военнослужащих срочной службы для Кубы проходил качественно. Многие солдаты и сержанты имели за своими плечами техникумы, училища, были отмечены активностью и оптимизмом, понимая высокую степень ответственности и чести, которую им доверила Родина. С таким личным составом можно было смело решать любую поставленную задачу и интересно служить. Хотя, конечно, и среди наших срочников попадались уроды.
Так в одну из ночей лагерь проснулся от нескольких автоматных очередей и суматошных криков. Через несколько минут мы узнали подробности происшедшего и поняли, какого крупнейшего ЧП только что избежали. Солдат с миномётной батарее «Четвёрки», как оказалось потом, был наркоманом со стажем. Как он прошёл все проверки и попал на Кубу уже никого не интересовало. Служил в общем как все, каких либо нареканий по службе у него не было. Но был замкнутым и нелюдимым, на что к сожалению не обратили внимания офицеры батареи. А зря. Накануне вечером солдат наглотался украденными у врача таблетками. Вместе с остальными лёг спать, а ночью тихо встал. Пробрался мимо дремлющего дневального. Выждал удобный момент, когда часовой пошёл на очередной круг вокруг полевой ружейки, прополз под колючей проволокой и проник в палатку с оружием. Плохо нёс службу часовой и совершенно не слышал, как вскрывались ящики с автоматами, снаряжался магазин патронами. Точно также неслышно прополз под проволокой обратно и лишь, когда встал у палатки и передёрнул затвор, на него сзади накинулись дежурный по батарее с дневальным, пытаясь разоружить. Это спасло от трагедии, хотя он и успел нажать на курок и несколько очередей пронеслись над спящими товарищами.
Солдат был обезоружен, связан и когда мы сбежались, бился в истерике и бессвязно что-то кричал. Его быстренько утащили в палатку дежурного по лагерному сбору и тут же начали проводить расследование. Но перед этим мы выслушали коротенькую исповедь конченного наркомана.
– Что смотрите на меня? Что уставились? Да…, Да…, я наркоман…, я конченый наркоман и нисколько не жалею об этом. Наоборот, это мне вас жалко. Жалких, безмозглых червей, которые только существуют в своей серости и убогости, даже не понимая какой яркий и ослепительный мир проходит мимо них, и в котором я живу. Вы убожество, которые ничего не могут и никогда не смогут. Это я могу создавать и создаю свой мир, в котором живу полноценной жизнью и я там являюсь БОГОМ. А вы все ничтожества….. Корчите из себя властителями наших судеб…., – он орал ещё очень долго и постепенно затих, а мы разошлись потрясённые услышанным.
Это сейчас, пройдя «лихие 90 е» и остальные 2000 е, мы можем со знанием дела обсудить и точно определить – Обкуренный он или обдолбанный? По запаху понять – Что он курил или жевал? И с самим страдающим поспорить, куда и как лучше «забить косячок». И это не от того, что сами покуривали и нюхали, просто сама жизнь заставляла изучать этот вопрос, чтобы активно бороться с наркоманией в армии.
А тогда!? Мы были под защитой могучего государства и были глубоко наивными в этом вопросе. Утром командир миномётной батареи поделился некоторыми подробностями.
– Чёрт побери. Как мы его проморгали? Ведь он, когда под
