Остров Свободы - Борис Геннадьевич Цеханович

бесплодной попытке разогнать бесчисленные тучи москитов. Про бессильный мат на этих тварей и…. Это сейчас смешно вспоминать. А тогда в этом плане возникали совершенно другие, не менее насущные проблемы – А это – Как сходить ночью и утром «по малому» или «по большому» и при этом не пострадать? Вот эта была ЗАДАЧА….. Особенно, когда организм не перестроился и требовал своего ранним утром от сонного хозяина. Вот тут то и приходилось проявлять различные чудеса, выдавливая из себя в прямом и переносном смысле всё, что можно выдавить за минимальнейшее время. Смех смехом, но когда ты облепленный москитами достаёшь свой прибор и в него мигом, не успев ещё сесть, впивается несколько десятков кровососущих тварей…. Сгонять их, убивать – совершенно бессмысленно и бесполезное занятие, с риском отбить себе яйца. Вот тогда с криком «Япона мать…», сильнейшим волевым импульсом и непонятно какими мышцами, ты одномоментно и могуче сжимаешь мочевой пузырь и в этот момент струя мочи, вылетающая и орошающая всё кругом, может запросто соперничать со струёй пожарного гидранта. Но это всё равно не исправляет того положения в каком ты оказался. Здесь только отделываешься «малой кровью».

Гораздо смешнее, когда твой организм на подъёме говорит: – Всё, я больше не могу….Пошли срать….

Тогда, все движения сливаются в одно смазанное и длительное, когда нет временного интервала и есть только одна мысль…. – Быстрееееее….. Мигом расстёгиваешь штаны и также мгновенно спускаешь их до колен, потом стремительно, в приседание, пробиваешь роящуюся внизу тучу москитов….. Это ты так думаешь – Что ты её пробиваешь… На самом деле ты в неё садишься. И уже в приседание, вылупив глаза, начинаешь тужиться, ощущая как твоя родная задница, с грубой кожей, уже превратилась в подобие огромного международного аэродрома, по которому в разных направлениях снуют самолёты и другая около аэродромная техника. Первые секунды они ещё снуют, потому что с ходу не могут пробить своими хоботками жёсткую, толстую и натянутую кожу, но потом, через секунды ты понимаешь, что это не самолёты, а сотни маленьких экскаваторов, начинающих копать на заднице сотни ям и канав. И ещё страшнее и мучительно больнее от сознания, что точно такие же экскаваторы уже выкопали канавы и ямы на нежной коже твоих причиндалов, беззащитно болтающихся над землёй. И тут уже тужиться надо осторожнее, чтобы задница не треснула от всех этих потуг и переживаний. Я уж не говорю про окровавленную жопу и яйца от размазанных по ним москитов.

Последующие несколько часов, офицер или солдат, очутившись в таком незавидном положение, превращался в шелудивую, чесоточную обезьяну, непрерывно чешущуюся одновременно руками и ногами во всех интимных местах. И требовать от него в этот момент проведения занятия на высоком методическом уровне просто бессмысленно.

Всё это я испытал на себе во всех ярких проявлениях и теперь знал, как правильно и главное когда надо решать естественные проблемы.

Дааааа…., Москиты – это яркое впечатление, оставшееся на всю жизнь. Даже сейчас, по прошествии двадцати пяти лет я явственно слышу зудящий звон миллиона крыльев маленьких хищников, который только и ждут, когда кончится действие репелена, чтобы всей тучей упасть на тебя и мигом высосать всю кровь. Или ещё того хуже – схватить тебя миллионами лапок и утащить куда-нибудь, чтобы в этом укромном месте спокойно опять же высосать кровушку…

Следующий день был организационный, за который мы должны полностью развернуть лагерь со всеми сопутствующими элементами – ПХД, парком, ленинскими комнатами и другими местами, в том числе и туалетами.

Поставив задачу личному составу, мы со старшиной Петром Николаевичем, отпросились у комбата и поехали на полигон за кокосовыми орехами, чтобы потом в спокойной обстановке попить кокосового молока и полакомиться белой, аппетитной массой ореха.

Задавленный в прошлые лагеря танком крокодил, также лежал на той же обочине, где я его видел в последний раз. Правда, теперь там лежала только шкура с чисто обглоданными костями, а все внутренности – мясо, кишки и остальное было сожрано насекомыми, термитами и мелкими грызунами изнутри. Проехали ещё вперёд чуть-чуть и остановились. Перекурив, с опаской спустились с высокой дорожной насыпи в заболоченные джунгли, покрытые высокой травой и папоротниковидными растеньями, которые полностью скрывали место, куда надо было сделать очередной шаг.

Натянутыми шутками и дебильными подколками, чересчур громкими голосами мы скрывали друг от друга свой страх, ожидая каждую секунду нападения из травы крокодилов или же удавов, зная о том, что местный крокодильник, расположенный отсюда в трёх километрах соединялся с этими болотами. И убитый крокодил был ярким тому подтверждением. Благополучно заготовив в течение часа необходимой количество орехов на офицерский и солдатский состав, мы с облегчением вернулись на относительно безопасную дорогу и уехали в лагерь.

– Петро Николаевич, пошли к комдиву, – мы только подтащили мешки с кокосами к офицерской палатке, как из неё вышел комбат.

– Чего ему надо? – Удивлённо спросил весь потный, мечтающий о душе, старшина.

– Да не знаю, – с такой же досадой на неожиданный вызов откликнулся комбат.

Рассортировав орехи: какие офицерам, а какие солдатам, я поставил солдат на разделку. И уже через пять минут с наслаждением пил холодное кокосовое молоко. Вот ведь удивительно – несмотря на постоянно давящую жару, молоко внутри ореха всегда было холодное. А вскоре появились и старшина с комбатом, интригующе и загадочно поблёскивая глазами.

– Парни, – комбат собрал нас вокруг себя в тесную кучку, – мы тут решили с Петром Николаевичем снова разыграть старшину третьей батареи. Только, чур не проболтаться….

Старшина третьей батареи прапорщик Титкин Владимир Степанович был уже в возрасте и на неплохом счету. Звёзд с неба не хватал, но свои старшинские обязанности выполнял исправно, считался рачительным хозяином и всё у него было в батарее с запасом. Уж не знаю сколько и кому он там в Союзе заплатил или угодил, но свой приезд на Кубу Владимир Степанович обстряпал так, что на пенсию он должен был уходить за некоторое время до окончания своей двухгодичной командировки. И теперь у него была одна единственная мечта уйти здесь на пенсию и сразу же каким-то образом устроиться на работу в наше посольство. И продолжать работать и получать зарплату уже в полновесных долларах. А исходя из этого, очень боялся каких-либо серьёзных проколов в своей службе и особенно улететь в 24 часа в Союз. А туда, как правило, отправляли самолётом и за свой счёт. И билет стоил 700 рублей, а если ещё и на жену…. То Ого го….

Был он мягковат характером и из-за этого быстро попал под влияние