Пропавшая сестра - Меган Дэвидхизар
– Что ты сделала? – спрашивает Эдриан, выпрямив спину.
– Я подумала, что, поскольку Грейс дружила с Николь, она могла быть на фотографии Гаттера. Вот почему я записала видео с Николь в автобусе, но она не упомянула Грейс. Поэтому, когда представилась возможность сблизиться с ее сестрой во время творческого отпуска, я ею воспользовалась.
Ее дружба с Мэдди была притворством. Все это было ради мести.
– А потом ты обманом вытащила нас на улицу. Для чего?
– Я…
– Почему ты хотела, чтобы Грейс покинула лагерь? – спрашивает Эдриан.
– Я хотела нажаловаться на нее учителям, ведь она покинула лагерь без разрешения. Они позвонят ее родителям и тогда у нее будут неприятности. Это справедливо.
– Но мы не вернулись. – Я спотыкаюсь, когда вода покрывает мои ноги. Всплеск. Холод. Как той ночью. Головная боль рвет меня надвое.
– Нет, – повторяет Джейд. – Ты так и не вернулась, и я запаниковала. Я отправилась на поиски записки, но она исчезла. Я никогда не хотела никому навредить! Я только хотела, чтобы Сандерсон позвонила твоим родителям.
Еще одна вспышка. Мэдди лежит на земле. Не дышит. Темнота. Меня трясет. Очень холодно. Мне трудно дышать, трудно что-то разглядеть.
– Это ты виновата, что моя сестра не с нами!
Я хочу, чтобы мои слова были правдой.
– Нет! Это твоя вина! Я не покидала лагерь в ту ночь. Я ее не трогала. Но с ней была ты!
Перед мысленным взором проносятся фотографии из полицейского участка, темные синяки на бледной коже Мэдди. Моя рука, сжатая вокруг запястья Мэдди. Кровь на моей одежде. Детектив Говард сказал, что это была не моя кровь. Это была ее кровь. Я убила Мэдди. Должно быть, так оно и было.
Острая боль пронзает основание черепа, и на меня накатывает волна тошноты. Я теряю равновесие, и Эдриан хватает меня за локоть, чтобы поддержать.
– Вы сильно повздорили! – кричит Джейд. – Все это слышали.
Бум! Над озером взрываются фейерверки. Ярко-зеленые и пурпурные вспышки растворяются в темноте, в воздухе раздается свист. Бум! Бум! Еще два залпа. Как раскаты грома. Как в ту ночь, когда мы пропали. Шел дождь и гремел гром. Я тащила ее через озеро.
Тише, тише, тише.
Шаги, шаркающие по темному туннелю. Фломастер. Крик.
– Ты была с ней! – Джейд пронзительно кричит, соревнуясь с фейерверком.
– Нет, – кричу я и закрываю уши руками. – Нет, нет, нет!
– Это ты убила ее! Ты! – перебивает меня Джейд.
Мой разум вдруг озаряется, как озеро с очередной вспышкой фейерверка. Образ за образом. Воспоминание за воспоминанием.
Тело Мэдди в воде. Льет дождь. Тяжесть ее тела в моих объятиях. Молния, сверкающая в небе. Ее глаза закрыты, она спокойна.
Стоп.
Стоп.
Стоп-стоп-стоп.
Но ничего уже не изменить.
Волосы падают ей на лоб. Раскаты грома эхом разносятся над озером. Ее рука безвольно лежит в моей. Мое сердце бешено колотится, а ее не бьется.
Я не хотела, чтобы с ней что-то случилось.
Я любила ее.
Она была моей сестрой.
Ее больше нет…
Ее больше нет!
– Я все вспомнила.
Глава 28
Мэдди и Грейс
25 апреля
– Эту ночь мы никогда не забудем, да? – говорит Грейс.
– Как далеко нам еще идти?
В туннеле холодно. Ботинки и носки совсем промокли, и кажется, словно вода добралась до костей. Я не чувствую пальцев на ногах уже минут десять.
– Я не знаю, – говорит Грейс. – Это не должно быть слишком далеко.
Как по волшебству, на стене появляется первое имя. Затем еще и еще, пока мы не оказываемся окруженными надписями. Некоторые из них уже выцвели, другие – яркие и выразительные. Надписи расползаются, как паутина, переплетаясь друг с другом, сливаясь в единый поток. Инициалы влюбленных, обведенные в сердечки. Имена друзей в кружочках. Сердечки и крестики, годы и послания – каракули, рассказывающие истории выпускников Форест-Лейн за последние пятьдесят лет. Но нигде не упоминается Грейс.
– Мы что-то пропустили? – спрашиваю я, снова вглядываясь в надписи.
– Нет, смотри. Здесь имя Эрики и еще нескольких человек из нашего класса.
Фонарик высвечивает имена Эрики и Зои. Изображение в точности такое, как на фотографии, которую я нашла в альбоме.
– Здесь ничего нет, – говорит Грейс. – Совсем ничего обо мне.
Уличный фонарь светит сквозь канализационное отверстие в потолке. С дороги стекает небольшой водопад. Я хватаю фонарик и снова осматриваю туннель, но ничего не нахожу.
– Зачем ей лгать о том, что мы можем так легко проверить?
– Я не знаю, – медленно произносит Грейс, без остановки просматривая имена. – Она была добра ко мне первые несколько недель, когда мы переехали сюда. Мы были друзьями.
– Да, она говорила, но, с ее слов, потом вы отдалились друг от друга.
– Отдалились? Она была моей тенью, с тех пока как переехала.
– А что было, когда она вернулась?
– Я пыталась с ней поговорить, но она вела себя как-то странно. Она сказала, что я должна перед ней извиниться.
– За что?
– В девятом классе она постоянно отпускала замечания в свой адрес или в адрес других девочек. И постоянно говорила о своем весе. А потом она перестала обедать, и я рассказала об этом психологу.
– И она разозлилась на тебя за это?
– Думаю, да. Я даже не знаю, разговаривал ли с ней психолог. Джейд никогда не рассказывала мне об этом до того, как уехала. Все, что я знаю, – это то, что ее родители в то время переживали развод.
– Да, об этом она тоже упоминала. Ее отец утверждал, что у нее было расстройство пищевого поведения из-за ее мамы, из-за привычки той заниматься спортом и соблюдать диету. Он убедил судью, что это правда, и звонок из школы, по-видимому, стал решающим доказательством. Джейд сказала, что это разрушило ее жизнь.
– Тогда она должна злиться на своего отца, а не на меня.
– Да, она должна, но… может быть, Джейд, несмотря ни на что, в глубине души все еще его любит.
Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Я люблю Грейс, поэтому возненавидела ее вопреки своему желанию за то, что она бросила меня ради внимания и успеха в обществе. Но те, кого мы больше всего любим, иногда причиняют нам больше всего боли. Я вспоминаю все, чем Джейд делилась во время игры в прятки.
– Она восприняла твой телефонный звонок как переломный момент в судебной тяжбе, без
