Пропавшая сестра - Меган Дэвидхизар
У меня звонит телефон.
– Родители.
Тори продолжает вести машину, но нервно оглядывается:
– Наверное, они беспокоятся о тебе, – тихо говорит она.
Телефон продолжает жужжать в руке. Я знаю, они не поймут, почему я ушла, но исчезнуть вот так – это жестоко. Родители потеряли Мэдди. Я не хочу, чтобы они думали, что потеряли и меня. Я провожу пальцем по экрану, чтобы ответить, и на другом конце слышу пронзительный мамин голос:
– Где ты?
– Я в порядке, мам! Мне нужно кое-что сделать.
– Тебе нужно вернуться…
– Я обещаю, что скоро буду дома. Я в порядке!
Я кладу трубку, прервав ее вопли. Я ненавижу быть поводом ее переживаний. И папиных. Надеюсь, что он лишь злится, без страха. Я не могу позволить себе быть причиной их страхов после всего, что они пережили.
В машине повисает неловкая тишина, мама больше не кричит в трубку. Если даже я узнаю, что случилось с Мэдди, и избегу ареста, мне все равно суждено страдать из-за мамы и папы. Мне нужно узнать правду.
– Ты можешь включить радио, – предлагает Тори, нарушая тишину. – Я не особо люблю музыку, так что мне все равно.
– Ты не слушаешь музыку – не верю, – говорю я, протягивая руку к радиоприемнику.
Я знала, что Тори Сиблонски странная, но кто же не слушает музыку?
– Я хотела пойти с тобой, чтобы мы могли поговорить.
– Я рада, что ты написала мне вчера вечером. Я хотела связаться с тобой раньше, но не знала как.
– Правда? – спрашиваю я, оглядываясь через плечо. Никого. Машин нет.
– Я хотела выразить соболезнования и спросить, нужно ли тебе что-нибудь.
– Спасибо, – говорю я, одергивая подол юбки. – Я надеялась, ты расскажешь мне о том, что случилось во время творческого отпуска. Особенно о нашей с сестрой ссоре. Ты знаешь, из-за чего она произошла?
– Так это правда? Ты ничего не помнишь?
Она отрывает глаза от дороги, чтобы бросить на меня несколько быстрых взглядов. Мне все равно, как до нее дошли эти слухи.
– Да, это правда.
Она колеблется, ее руки сжимают руль ровно на десяти и двух[5].
– Это нелегко, но я рада, что у меня есть шанс сказать все лично.
Она замолкает, что за этим последует – загадка. Что Тори Сиблонски могла скрывать?
Она сворачивает с главного шоссе и притормаживает на границе кукурузного поля. Наша машина – единственная на дороге.
– Я знаю, почему ты оказалась на улице той ночью, – торопливо говорит она. – В нашей комнате ты нашла записку и выбежала прочь. Что в ней было, я видела только мельком. Я знала, что вы с сестрой покинули лагерь, но обещала никому не рассказывать. Свое обещание я сдержала. – Подбородок Тори дрожит, а голос срывается. – Я думала, что поступаю правильно, но когда ты не вернулась, я должна была немедленно обо всем рассказать. Я не думала, что могло что-то случиться. Я не знала, что будет… – Она замолкает, хватая ртом воздух.
Мы с Мэдди выбрались из лагеря, и Тори помогла сохранить это в тайне.
– Прости, – говорит Тори, все еще пытаясь отдышаться и сворачивая на другую дорогу. – Быть может, если бы я рассказала обо всем раньше, то…
Закончить фразу она не в силах. Мы обе знаем, что тогда Мэдди могла бы жить. Но не тайна Тори виновата в смерти Мэдди. Мне нужно узнать, кто убил ее. Мне нужно убедиться, что это была не я.
– Как далеко нам ехать? Должно быть, скоро будем на месте? – спрашиваю я, глядя в окно на темный пейзаж.
Мы едем по незнакомой дороге довольно долго. Чем скорее мы доберемся до места, тем скорее я узнаю правду.
Тори шмыгает носом, но отвечает спокойно:
– Еще полчаса.
– Что? – резко отвечаю я. – Я думала, мы едем к Николь.
– Так и есть, – говорит Тори. – В домик Николь на Французском озере.
Французское озеро. Я откидываюсь на спинку сиденья, внезапно почувствовав головокружение. Мы едем к Французскому озеру. Туда, где меня нашли на обочине дороги. Туда, где на песчаной отмели было найдено тело Мэдди.
– Ты дрожишь, – говорит Тори.
Я делаю несколько неуверенных вдохов и зажимаю руки между ног. Я смогу. Я не помню, что точно там произошло, но это была худшая ночь в моей жизни. Я знаю, что пострадала, поэтому попала в больницу. Я знаю, что держала на руках бесчувственное тело своей сестры. Я знаю, что Мэдди умерла. Я могу попросить Тори отвезти меня домой, где меня ждут детектив Говард и офицер Джонс. Я смогу. Я вернусь на озеро, если это поможет доказать мою невиновность. Если это поможет маме и папе получить ответы на все вопросы, если это значит, что моя сестра упокоится с миром. Я смогу.
– Что еще ты знаешь о записке?
– На самом деле ничего, – говорит она. – Я видела ее мельком.
– Кто еще знал о ней?
– Никто. За исключением…
– За исключением кого?
Тори говорит медленно, как будто пытается вспомнить детали:
– Когда миссис Сандерсон поняла, что вы пропали, первым делом она проверила ваши комнаты. Но Джейд в свою комнату не пошла. Она последовала за мной и начала поиски. Она сказала, что ищет газету, которую оставила ранее. В тот момент я не придала этому особого значения, но я не припоминаю, чтобы она была в нашей комнате раньше. Как ты думаешь, она искала записку?
Джейд. Соседка Мэдди по комнате. Она была в ужасе, когда мы сидели друг напротив друга в приемной кабинета доктора Кремер.
– Может быть.
Определенно. Джейд что-то знает.
Когда мы подъезжаем к дому, Тори ставит машину на стоянку, глушит двигатель и поворачивается ко мне.
– Я сожалею, – повторяет она.
– Я знаю.
Но я совершила побег от полиции не для того, чтобы выслушивать извинения. Мне нужны признания. Я нисколько не удивлена тем, насколько большой дом у Николь. Он может съесть два моих дома на завтрак и все равно остаться голодным. Спереди возвышается огромное крыльцо, но что еще больше впечатляет, так это гараж на четыре машины. На свету, льющемся через большие окна, переливается белая краска.
– Пойдем поищем Джейд, – говорю я.
Музыка гремит, на просторной веранде танцуют люди. Здесь
