Гумус - Гаспар Кёниг
«Как священники, партийные идеологи и психологи», – подумал Артур. В голове промелькнуло несколько воспоминаний, смысл которых начал до него доходить.
– Ты спишь с ними?
– Конечно нет! В этом нет необходимости.
– А что ты делаешь?
– Это сложная штука. Есть несколько путей. Как в тантризме.
– Матье ходил к тебе? – спросил он.
– Это другой вопрос. Я больше не провожу с ним сеансы. Он хочет чего-то большего, чего я не могу ему дать.
Теперь Артур лучше понимал успех натуропатии в Сен-Фирмине.
– Я не шлюха, ты же понимаешь?
– Мне бы и в голову не пришло так тебя называть.
– При этом я не имею ничего против шлюх. Но есть принципиальная разница.
Он взглянул на Лею новыми глазами.
– Шлюхи вызывают желание, снова и снова. Я же утончаю его – до такой степени, что оно угасает. Это целая техника. Сначала пациенты насторожены, но потом им хочется повторить. И когда они возвращаются в свои постели – к жене, мужу, вибратору или подушке, – в их сознании, я надеюсь, что-то меняется. Если бы в этой стране люди знали, как правильно заниматься любовью, проблем было бы гораздо меньше.
Артур не нашелся, что ответить. Это была тема, о которой он никогда не задумывался и о которой его друзья, умершие авторы, почти не писали либо писали, используя крайне неуклюжие выражения. Две тысячи лет философии, наполненных рассуждениями о свободе воли и моральных законах, и ни слова о главной проблеме человечества. Сплошное недоразумение! Ладно, был Фрейд, но что дальше? Секс приковали к психоанализу. Поместили в специальную коробочку.
– Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю. Может, мне самой нужен сеанс…
Артур осторожно взял ее за руку.
– Кстати, – рассмеялась Леа, – у меня накопилась куча свободных денег. Я не знаю, что с ними делать. Правда. Ремонт закончен. Одалживаю тем, кто просит. Если у тебя проблемы, просто дай знать.
Он покачал головой. Какие еще проблемы? У него по-прежнему есть крыша над головой и достаточно еды. Почти достаточно.
– С тобой действительно стало трудно общаться, – вздохнула она. – Ты забился в какой-то угол.
Артур подумал, что правильно сделал, повременив с самоубийством. Он никогда бы не узнал Лею такой, какая она есть, – восхитительной.
– Так вот, – продолжила она более строгим тоном, – я в особенности хотела поговорить с тобой о господине Жобаре.
– Тут не о чем разговаривать.
– Я в курсе вашей истории.
Артур представил себе ваньку-встаньку в этой самой комнате, в процессе глубокой оргазмической медитации. Ему захотелось уйти, он привстал. Но Леа стиснула его плечо и заставила снова сесть. Непонятно, откуда у нее взялось столько силы. Она выглядела такой хрупкой.
– Послушай, он в таком же дерьме, как и ты.
– Ах, бедняжка! Кто подослал судебного пристава? Он или я?
– Если бы ты с самого начала не воротил нос, все сложилось бы иначе.
– О чем ты?
– Ты приехал из Парижа со своей девчонкой, которая до этого ходила только по асфальту…
– Анна обладала высоким уровнем экологического сознания, – беззлобно возразил Артур.
– Мы видели, к чему это ее привело… Итак, ты приезжаешь, демонстративно не здороваешься и вообще всячески уклоняешься от общения с этим добрейшим человеком. Который, между прочим, не только твой ближайший сосед, но и лучший друг твоего деда.
– Ты шутишь? Дедушка ненавидел его. Жобар украл его землю!
– Правда в том, что господин Жобар купил у него землю, причем по цене выше рыночной. Других желающих не было. Иначе говоря, он обеспечил твоему деду достойную пенсию. Все в Сен-Фирмине об этом знают. Но твоему деду было так стыдно в этом признаться, что он выдумал историю о конфликте.
Артур молчал. Конечно, он помнил, как в детстве они всей семьей ходили в гости к Жобарам или приглашали их к себе. Взрослые обсуждали урожай, играли в домино и пили кальвадос.
– Господин Жобар никогда не ладил с твоим отцом, но очень любил тебя и твою мать, – продолжала Леа. – Он часто брал вас с собой в поле, на природу. Он рассказывал мне, как втроем вы рыбачили в Орне.
При мысли о матери, которая ушла из жизни слишком рано (инвазивный рак), Артур почувствовал, как глаза его застилает туман. Ему вспомнились складные походные стулья, рыболовные крючки (он так боялся их ребенком) и дождевые черви (их выманивали из-под земли с помощью стука). Это блаженное тепло и нежность, исходящие от матери и защищающие его от гнева отца. Артур хотел ответить, но голос его не слушался.
– А потом ты вернулся. Маленький важный агроном, отрастивший бороду и живущий по строгим принципам. Можешь себе представить, что почувствовал господин Жобар?
– То есть по-твоему он – жертва? Поверить не могу!
Поверить-то он мог. Артуру хватало ума и честности, чтобы понять другую точку зрения. Теперь оставалось только примирить ее со своей. Он встал и, не дожидаясь возражений Леи, закружился по комнате. Схватив первый попавшийся под руку молоток, бросился к центральному гонгу и со всей силы ударил по его медной поверхности. Звук прокатился мощной волной. Леа заткнула уши. Артур вернулся к подушке, как кот в корзинку. Несколько минут они ждали, пока гонг утихнет.
– Прошу прощения…
– Ничего страшного, если тебе стало легче.
Да, стало легче. Даже свист прекратился на несколько секунд, уступив место звучанию гонга. Несколько драгоценных секунд передышки.
– Ладно, я понял. Но, в любом случае, этот мужик вредит окружающей среде. Наша планета…
– Хватит обобщать! Господин Жобар – представитель потерянного поколения, попавшего в ловушку банков и фермерских объединений. Но он не побоялся пересмотреть свой подход. Сейчас он как раз в процессе перехода к рациональному использованию земель.
– Чушь собачья! Сказочки про рациональное сельское хозяйство придумали агропромышленники, чтобы не мучиться угрызениями совести.
– Факт остается фактом: из года в год он сокращает объем вводимых удобрений. Вспахивает землю менее глубоко, сантиметр за сантиметром. Зимой покрывает поля навозом. Как знать – может, дождевые черви вернутся на его землю первыми.
Она разбередила его раны. Решимость Артура дрогнула.
– Он неплохой парень. Сходи к нему. Выпей с ним стаканчик. Обсуди вопрос внесения удобрений. Вам нужно помириться. Он тут же отзовет свою жалобу. Вы можете научить друг друга множеству вещей.
Артур хотел упомянуть об экоциде, но не решился. Однако его защитная речь была готова, как и письмо прокурору. Он чувствовал себя глупо.
XVI
Кевин нервно
