Птичка, успевшая улететь - Юля Артеева

За моей спиной открывается дверь, и все внутри неприятно сжимается от беспокойства.

– Ой, Черныш, надо же! – притворно удивленным тоном восклицает Жанна.

Ощущения такие, словно на меня кипятком плеснули. Сердце бьется быстро и как-то придушенно. Но я присаживаюсь, чтобы развязать шнурки на кроссовках.

– Что тебя удивляет? – интересуюсь, не поднимая головы.

Сурикова насмешливо говорит:

– Не знала, что ты тут.

Я скидываю кроссы и поворачиваюсь к ней. Откидываю волосы за спину и упираюсь руками в бока. Подняв подбородок повыше, смотрю на одноклассницу прямо:

– А мне кажется, знала. Что тебе нужно?

Жанна, убирая за уши свои светлые волосы, молчит. Сдают позиции мои одноклассники, отправили ко мне слабенькую. Непонятно только, зачем.

– Я вообще-то просто позаниматься в тренажерку пришла, – отвечает наконец Сурикова, – можно?

Буркаю:

– Мне без разницы.

А потом наблюдаю за тем, как Жанна ставит рюкзак на лавку, начинает там рыться. Реально пришла на спорт? Когда она достает какую-то одежду и снимает с себя пиджак, я, наконец, расслабляюсь.

И сама возвращаюсь к своим вещам. Снимаю джинсы и футболку, наряжаться мне сегодня не хотелось, так что оделась максимально просто. Мой телефон коротко вибрирует, и я сразу хватаю его. Конечно, это Рус. Присылает свое фото из постели и интересуется, когда я приеду. Приблизив изображение, разглядываю мышцы на руке Капрала. Боже, до чего же красивый парень!

А потом вдруг ощущаю какое-то движение за спиной. Не слышу, скорее чувствую кожей. Резко обернувшись, успеваю заметить, как Жанна уходит, взяв в охапку мою одежду, а Артур и Илья, наоборот, заходят, прикрыв за собой дверь. Растерявшись и онемев, я застываю, как парализованная.

Такого раньше не было. Так они не делали ни разу.

Я слышала, что есть три основные реакции на стресс. Бей. Беги. Замри. Никогда бы не подумала, что мой вариант – последний.

Воспользовавшись замешательством, Адам выдергивает из моих рук телефон.

Смотрю на их лица попеременно и холодею. Там нет ни капли эмпатии, только какой-то больной азарт. И на секунду мне даже кажется, что мои одноклассники могут так далеко зайти в своем буллинге, что по-настоящему сломают меня. Но только на секунду.

Потому что, даже стоя перед этими дебилами в одном нижнем белье, я не могу позволить себе выглядеть жалко. Я же девочка Капрала. Мне нельзя замирать. И бояться тоже.

Поэтому поднимаю подбородок выше и сжимаю зубы.

Развожу руки в стороны и говорю:

– Вы думали меня этим смутить?

Адаменко, дернув верхней губой, резюмирует:

– Шлюха, как она есть.

– Вы раньше шлюх не видели? – уточняю ласково. – Пришли посмотреть?

Артур улыбается:

– А просмотр бесплатный?

Мне мерзко. От их взглядов и от того, что видят меня такой. Почти голой, уязвимой, в нежном комплекте с голубым кружевом. Это все не для них.

Глянув на экран моего телефона, Илья говорит:

– Тебе Волчонок пишет. Это у вас ролевые игры такие?

А мне вдруг в голову приходит мысль – как же я смогу рассказать об этом Руслану? Он же их на хрен убьет. То есть буквально, а не фигурально.

Приподняв брови, спрашиваю:

– Мы до завтра стоять будем? Вам что надо? Если насмотрелись, то до свидания.

– В догонялки хотим поиграть, – куражится Базоев, роняя издевательский смешок, – знаешь такую игру?

– Голенькая по школе побегаешь, шмотки свои поищешь. С дополнительным ускорением.

И, резко выбросив руку, Адаменко щипает меня за бедро. Я наотмашь бью его по щеке раньше, чем успеваю сообразить, что именно делаю. Отлично, Чернышевская… По крайней мере, мы больше не замираем.

– Потише, овца. – Артур толкает меня в плечо, пока его друг смотрит на меня со сгущающейся тьмой во взгляде.

– Я кричать буду, – предупреждаю серьезно.

– Да ори сколько хочешь, нет никого.

Когда я была маленькая, мама учила, что в случае опасности нужно кричать «Пожар», якобы люди быстрее реагируют на общую беду. Я тогда сказала, что все поняла, но твердо для себя решила, что орать не буду. Разве можно говорить неправду? Да еще и так громко, чтобы кого-то потревожить.

С тех пор прошло лет десять или одиннадцать, и, наверное, я все же немного подросла. Потому что открываю рот и кричу:

– ПОЖАР!!!

Илья и Артур дергаются оба, обескураженные моей выходкой. И, пока они не придумали закрыть мне рот, я набираю воздух и визжу на ультразвуке.

Затыкая уши, Базоев рявкает:

– Больная!

– Пожар!!! Горим!

Параллельно вижу, как на экране моего смартфона появляется фото Руслана, потому что он звонит мне. Илья, конечно, замечает это тоже. И наконец психует. Кидает мне телефон и, схватив друга за плечо, выметается из раздевалки.

Я же заскакиваю в туалет и дрожащими руками закрываю щеколду. Сажусь на корточки и стараюсь дышать не так громко и надсадно. Слышу, как наш старенький физрук стучит в дверь раздевалки, потом открывает ее и спрашивает:

– Есть кто-нибудь?

Я молчу. Нет никого. Меня – так точно. Не хочу, чтобы он меня такой увидел. Учитель ждет еще какое-то время, а потом уходит.

Да и я задерживаться не собираюсь.

Поднимаюсь на ноги, отодвигаю щеколду, пересекаю раздевалку и выхожу в общий коридор. Мягко ступая своими белоснежными носками по школьному линолеуму, выпрямляю спину. Когда ничего больше не остается, можно хотя бы контролировать осанку, это любому под силу. И принимаю звонок от Капрала, уже третий:

– Алло? – произношу хрипловато.

– Птичка, ты где?

– В школе.

– Почему не отвечаешь? Ты в порядке?

Я ловлю свое отражение в оконном стекле. Закусываю губу и мучительно соображаю. Тем временем поднимаюсь к кабинету русского и литературы.

– Дань? – торопит Рус уже с очевидным беспокойством в голосе.

– Я в порядке, но мне нужно одеться. И приеду.

Не дожидаясь ответа, сбрасываю звонок, дергаю ручку и благодарю всех богов в этой Вселенной и парочке соседних, когда дверь оказывается не заперта.

– Инесса Евгеньевна, – говорю весело, – у вас не найдется чего-нибудь накинуть?

Глава 28

Дания

До Капралова можно доехать двумя маршрутами, и я выбираю трамвай. Они нравятся мне больше автобусов. Как-то уютнее. И чуть медлительнее.

Забираюсь на заднее сиденье, в этот момент чувствую себя действительно птичкой на жердочке. Надеваю большие наушники с шумоподавлением, включаю музыку и прикрываю глаза. Мне бы подумать о том, что делать дальше, но мысли едва ворочаются.

Прижимаю к животу рюкзак и впадаю то ли в дрему, то ли просто в режим энергосбережения.

Как рассказать Руслану? А как ему об этом не рассказать?!

Едва не проехав нужную остановку, я выхожу. На улице даже не дождь, в воздухе просто висит мелкая морось.