Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова
Даша поднялась с колен, провела рукой по фотографии и закрыла за собой калитку в оградке.
Она шла по аллее, жмурясь от яркого весеннего солнышка, и думала о том, какой глубокий след оставляют в жизни люди, для которых жить – это значит давать, а не брать. Для которых те, кто рядом, это и есть смысл бытия. Пока такие люди есть – жизнь будет продолжаться. И жизнь эта точно будет хорошей, несмотря на преграды и трудности, просто потому, что в ней будет место любви и заботе, счастью и радости, вере и надежде. Это она теперь точно знает.
Медали прототипы героев этого рассказа получили в соответствии с Приказом Минобразования РФ от 24.02.95 № 88.
Димка
– Дим, Дим, вставай, Машка опять плачет!
Дима чувствовал, как теребит его за рукав футболки маленький Сашка, но сил открыть глаза не было. Спать хотелось так, что впору было заорать на брата, а потом засунуть голову под подушку и снова провалиться в теплую темноту. И лучше, если там не будет никаких снов, потому что снова сегодня приснился отец, который сел рядом на крылечке бабушкиного дома, погладил по голове и спросил:
– Как ты, сынок? Тяжело? Прости, что вот так вот все… Не хотел я… Машка опять плачет… Ты, это…
Димка вынырнул из полудремы и почти свалился с кровати. Машка орала так, что теперь уже даже он проснулся. Саша сидел на своей кровати и смотрел, как выпутывается из одеяла старший брат.
– Давно орет? – Дима пригладил давно не стриженые волосы пятерней и подошел к кроватке сестры. – Ты ж моя горластая! Что ты голосишь так, а? Мамы нет. Еще рано. Она только утром придет. Иди сюда!
Машка была уже почти бордовой от крика. Дима ловко вытащил сестру из кроватки, кивнул Саше, который уже тащил чистый подгузник, и прижал к себе ребенка.
– Ух, ароматная ты моя! Все правильно! По делу орешь! Только можно и потише! Еще не все соседи тебя услышали? Сейчас я все сделаю, потерпи немножко.
Девочка, услышав хорошо знакомый голос, и правда чуть притихла, а через несколько минут уже бодро зачмокала смесью из бутылочки, которую приготовил брат.
– Обжора! – Дима коснулся губами лба малышки таким привычным жестом, что гадать не приходилось – это далеко не в первый раз, и градусник ему для того, чтобы понять, если ли у сестры температура, ни к чему совершенно. – Не могла маму подождать? Хотя правильно и сделала. Она придет уставшая, а тут мы еще. Давай доедай, и будем досыпать, пока есть время. Санек! – Дима глянул на брата и улыбнулся. – Вот кто у нас правильный! Уже спит! Не то что мы с тобой, да, Машка?
Полугодовалая Маша сонно причмокнула еще раз и выпустила изо рта соску. Дима осторожно, чтобы не раскричалась снова, уложил сестру к себе на плечо и принялся ходить по комнате, поглаживая по спинке.
– О! Молодец! Теперь можно и в кроватку! – Дима осторожно уложил сестру и глянул на часы.
Ложиться или нет? До подъема еще час с небольшим, но у него трояк по биологии и двойка по физике. Он, конечно, сам виноват, надо было не в морской бой с Валеркой играть на уроке, а слушать, что там физичка вещала. Глупо получилось. Но спросить-то она теперь точно его должна. Так что надо, наверное, повторить последние пару параграфов, а то мало ли. Через две недели родительское собрание, и вовсе не хочется, чтобы маме пришлось краснеть из-за него. Такого удовольствия он классной не доставит. Она и так вчера пристала к нему как незнамо кто!
– Дмитрий! Это совершенно никуда не годится! Ты постоянно опаздываешь! Еще раз, и пойдешь в кабинет директора!
Как будто можно ей объяснить, что опаздывает он вовсе не по своей прихоти, а потому что маму задерживают иногда на работе. И тогда Димке приходится оставаться с Машкой, а потом бежать бегом, чтобы отвести Сашу в садик. Разве можно детей бросать одних дома? Только говорить об этом нельзя. Иначе у мамы будут неприятности. Что сделаешь, если так все получилось? Был бы жив папа – проблем бы не было. Мама сидела бы дома, как это было и с самим Димкой, и с Сашей. И ей не приходилось бы работать для того, чтобы их не выгнали из квартиры, которую родители снимали с тех пор, как бабушка выгнала их из дома.
Про бабушку Димке думать не хотелось. Он не знал, из-за чего начались у них скандалы с мамой, но догадывался. Бабушка всегда была крикливой и в выражениях не стеснялась. После поминок она пришла к ним и, подождав, пока мать выпроводит детей из комнаты, набросилась на нее с упреками.
– Это ты во всем виновата! Нарожала целый выводок, как крольчиха, а ему что делать было? Приходилось вкалывать! Вот и доработался! Какое сердце такое выдержит, а? Я тебя спрашиваю! Совести у тебя нет! Это ты виновата в том, что сына моего больше нет! Ты!
Димка тогда не выдержал. Он выскочил из комнаты и, уже не обращая внимания на заплаканную мать, которая пыталась остановить его, подскочил к бабушке.
– Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь! И маму не обижай! Папа нас любил! Поняла? И Машку любил, и Сашу тоже. И хотел их он, а не мама. Она его отговаривала! Говорила, что помощи нет никакой, а только упреки все время да ругань! Нельзя детей в такой обстановке растить! А ты… Ты всегда только ругаешься! Зачем ты приходишь к нам? Мы больше не живем с тобой! Вот и не ходи сюда!
Дима до сих пор помнил тот тяжелый взгляд, которым смерила его бабушка. Как несколько раз она открыла и закрыла рот, раздумывая над тем, что ответить. И как потом все-таки сказала:
– Мал еще, чтобы голос на меня поднимать…
– Больше за маму теперь заступиться некому. А я ее обижать никому не дам, поняла?
Он сказал это и не сразу понял, куда смотрит бабушка. А смотрела она поверх его головы на Димкину мать. Смотрела странно, как будто даже
