У счастья нет морщин - Анн-Гаэль Юон
Поэтому Филипп проводил свои дни с остальными постояльцами. На кухне от него не было никакого толку, но в зале ресторана и в саду он очень помогал месье Ивону. Вместе с Ипполитом они поливали цветы, пропалывали грядки, рубили дрова и приносили пиво для посетителей. Сам Филипп довольствовался водой с гренадином. Ночь в парке стала для него шоком. В тот момент он опустился на самое дно.
Его глаза цвета дождя быстро сделали его любимчиком Марселины. Вопреки всем ожиданиям, Филипп научился ценить эту эксцентрично одетую пенсионерку до такой степени, что стал находить ее вполне симпатичной. В их отношениях не было никакой двусмысленности – по крайней мере, с его стороны. Марселина была совсем не в его вкусе. И потом, ему с лихвой хватило женщин. Но шумная, не всегда остроумная Марселина компенсировала свои недостатки неизменно хорошим настроением, которое оказалось заразительным. Филипп, к своему удивлению, обнаружил, что часто смеется вместе с ней.
И вот в один прекрасный день Филипп явился в больницу надушенный и чисто выбритый. Он снова был на ногах, призрак Коринны постепенно исчезал из виду. На нем были джинсы по фигуре и новая рубашка. Он вошел в палату Полетты, толкая перед собой кресло на колесах.
– По машинам! – воскликнул он с мягкой улыбкой на добродушном лице. – Сегодня мы гуляем!
Полетта оторвалась от кроссворда и посмотрела на него поверх очков. Ей потребовалось какое-то время, чтобы понять, кто этот лихой и веселый мужчина. Филипп снова выглядел на свой возраст. Его переполнял молодой задор. Полетта улыбнулась.
Был полдень, скоро должны были принести обед. Сидя рядом со своей возлюбленной, месье Жорж сиял.
– Прекрасная мысль! Пойдемте, Полетта, я помогу вам.
Они с Филиппом завернули маленькое хрупкое тело в шерсть и кашемир, после чего отнесли его в кресло. Половина лица Полетты была спрятана за огромным шарфом, она чувствовала себя неважно и скептически относилась к предстоящему приключению.
– Зачем так сильно меня укутывать?! Я задохнусь! И это инвалидное кресло, Боже правый, неужели оно так необходимо?
Не дожидаясь ответа, Полетта оперлась на подлокотники и встала. Она сделала несколько шагов, держа спину очень прямо, потом ее повело в сторону. Филипп успел подхватить ее прежде, чем она оказалась на полу, мягко усадил обратно в кресло и продолжил как ни в чем не бывало:
– Мы отправляемся на каникулы в шестидесятые. Сегодня четверг: полдня свободы!
Полетта улыбнулась: раньше по четвергам в школе учились только до обеда. Она встречала Филиппа на выходе. Малыш-коротыш, щербатая улыбка, школьный рюкзак через плечо. Она вела его в ресторан. С мужем они туда не ходили – что они могли сказать друг другу? Зато с сыном у них всегда была тысяча вещей, которые нужно было обсудить. Стихотворение, которое они вместе разучивали, стеклянные шарики, которые он выиграл на переменке, математика, которая оказалась не такой уж трудной, а еще толстяк Жан, которому нельзя давать себя в обиду – три тумака, и дело с концом, и дневник, который надо не забыть подписать, и да, после обеда он возьмет на десерт «плавающий остров» или профитроли, обязательно с двумя ложечками: когда делишься – вкуснее.
Месье Жорж помахал им рукой со ступенек больницы, и Полетта, немного растерянная, умчалась вдаль на маленьком кабриолете. Филипп ответственно подошел к возвращению своей холостяцкой жизни. Красный кабриолет был лишь первым кирпичиком в его медленном восстановлении самого себя.
Вскоре они припарковались в самом центре маленького городка. Он поспешно открыл дверь перед матерью. В ресторанчике «Дю Галан» их ждал столик у окна.
Полетта поежилась, от света и шума у нее кружилась голова. Она поправила на голове шарф, смущаясь своих волос, которые заметно поредели. Закутала плотнее шею. Нет, ей вовсе не холодно, приехать сюда было прекрасной идеей.
Ей принесли экзотический коктейль, из тех, что берут только ради бумажного зонтика. Филипп фотографировал ее, она смеялась. Официант записал их заказ, и, когда он унес меню, за столом повисла тишина. Филипп, казалось, мыслями был где-то далеко. Вдруг он поднял глаза и сказал:
– Прости меня.
Его глаза говорили за него. Все ошибки его юности и еще более мучительные ошибки зрелости читались в этом виноватом взгляде. Его пренебрежение, его молчание, его отсутствие. Все, что он оставил при отступлении Коринне и теперь постепенно завоевывал обратно. А потом его эгоизм, когда он говорил только о себе и своем несчастном браке, в то время как Полетте оставались считаные месяцы, недели, дни.
Она взяла его за руку. Ее взгляд был мягче, чем когда-либо. Она с нажимом моргнула, словно молча соглашаясь. Она понимала. Затем она выпрямилась и воскликнула:
– Надеюсь, следующая будет уметь готовить!
Филипп залился смехом, прогоняя навернувшиеся слезы. Он достал из кармана листок бумаги. Когда он положил его на стол, Полетта узнала логотип пансионата «О-де-Гассан».
– Они ждут тебя. Когда захочешь. Когда сможешь. Они готовы принять и месье Жоржа.
Она схватила письмо и легонько ударила его по голове. Он поцеловал ее в лоб, но тут их прервал официант, который принес еду. Это был прекрасный день.
38
– Жюльетта, вы умеете завязывать галстук?
Девушка спрятала помаду и поспешила на помощь месье Ивону. Ипполит, наполовину скрытый под слишком большой для него шляпой, высунув язык, заканчивал рисунок для Полетты.
– Все готово? Она уже скоро приедет.
Месье Ивон взглянул на часы и убедился, что все в порядке. Он разгладил белую скатерть, поправил маргаритки в вазе и сдвинул тарелку на сантиметр. Теперь она была по центру.
На кухне стоял доставленный Паоло клубничный торт. По просьбе месье Жоржа сверху на нем поместили две фигурки лошадок. Марселина заметила, что это весьма неделикатно. Неужели он думает, что у Полетты остались приятные воспоминания об их последнем посещении ипподрома? Гематомы и сильная головная боль – возможно, но что касается остального… Странный способ отпраздновать их общую встречу, вам не кажется?
Месье Жорж ничего не хотел слушать. Он считал, хоть этого и не говорил, что именно лошади свели их вместе: первый раз – в табачном баре, где они делали ставки, второй – в больнице. Он дорожил этими воспоминаниями. В их возрасте не стоит быть слишком требовательным. Иногда счастье бывает завернуто в странную оберточную бумагу.
Через несколько минут машина скорой помощи остановилась перед клумбами с гортензиями. Марселина, Жюльетта, Ипполит и месье Ивон поспешили выйти, чтобы встретить Полетту, которую они не видели уже несколько недель. Им пришлось долго уговаривать врачей, чтобы ее выпустили из больницы. Месье Жорж настоял: у Полетты был день рождения, и они не могли ей отказать.
Первыми из машины вышли Филипп и месье Жорж. Старик щеголял в новой сорочке в тонкую полоску, купленной специально по такому случаю. Марселина застыла при виде его, завороженная его большими голубыми глазами, которые сияли новым пламенем. Он торжественно открыл дверь автомобиля. Полетта поблагодарила его кивком. Ее рука слегка дрожала, когда она, опираясь на трость, выбиралась из салона. Жюльетта увидела, как старушка похудела; сердце ее сжалось. Словно прочитав ее мысли, Полетта, в своем безупречном платье фиалкового оттенка, выпрямилась и сдержанно улыбнулась им. Затем под их растроганными взглядами она сказала:
– Ну, чего же вы ждете? Обед сам себя не подаст!
Они окружили ее, радостно принимая и ее ворчливый тон, и стук трости по земле. Месье Ивон взял ее под руку, Жюльетта открыла перед ними дверь.
Когда Полетта вошла в ресторан, присутствующие зааплодировали. Леон, мурлыча, потерся о ее ноги. Между двумя балками была натянута гирлянда с ее именем, а барную стойку украшали
