Сказка - Владимир Георгиевич Сорокин
ЯША (с укором). Вот так всегда!
ДУНЯША (высовывается из-за края блюда). Что, Яшенька?
ЯША (с обидой). Танцуют! А нас с тобой даже не угостили ликёром. (Угрожающе.) Ну ладно… (Слезает вниз с блюда, протягивает руки.) Дуняша, прыгай!
ДУНЯША. Ой, Яшенька… (Прыгает с опаской к нему в объятья, они валятся на пол; Дуняша смеётся.)
Сидя на полу, Яша снимает сапог, подходит с ним к сосуду с ликёром.
ДУНЯША. Милый, что ты задумал?
ЯША. Иди сюда!
Дуняша подходит к нему. Он опирается руками о ножку сосуда-рюмки, подставляя Дуняше спину.
ЯША. Лезь наверх и зачерпни ликёра!
ДУНЯША. Как? Чем?
ЯША. Моим сапогом!
ДУНЯША. Ой, Яшенька…
ЯША. Лезь.
ДУНЯША. Яшенька, забранятся, накажут…
ЯША (выкрикивает). Лезь!
Она влезает ему на спину, становится на плечи; он передаёт ей сапог.
ДУНЯША (заглядывая в сосуд). Яшенька… Тут море целое ликёра… И пахнет вишенками!
ЯША. Черпай! Полный!
ДУНЯША. Так забранятся ведь…
ЯША. Черпай!
Дуняша набирает полный сапог ликёра и осторожно передаёт его Яше; тот принимает, помогает ей спуститься.
ЯША. Вот так! (Протягивает ей сапог с ликёром.) Пей, невеста моя!
Дуняша пьёт из сапога, потом отдаёт его Яше; они пьют по очереди.
СИМЕОНОВ-ПИЩИК (шатаясь, перемещается по сцене; видит лежащую на полу портянку от сапога Яши). Эт-то что такое? Фирс! (Манит Фирса пальцем.)
ФИРС. Чего изволите-с?
СИМЕОНОВ-ПИЩИК (указывает на портянку). Это что такое, я тебя спрашиваю?
ФИРС (поднимает портянку, разглядывает, нюхает). Это, сударь, портянка-с.
СИМЕОНОВ-ПИЩИК (с пьяным негодованием). Вы скажите! Портянка?! Просто так валяется?! На полу! Да?
ФИРС. Да-с… И я-с… это…
СИМЕОНОВ-ПИЩИК. Валяется на полу портянка! Magnifique! А господа тут танцуют! Тебе за что деньги платят? Дай сюда, дармоед! (Выхватывает портянку из рук Фирса и засовывает ему её за ворот как салфетку.) Вот так! А теперь — ступай во-о-о-н туда и жри желе!
ФИРС. Так, ваша милость…
СИМЕОНОВ-ПИЩИК (пинает Фирса). Пошёл! Жрать желе! До отвала! Быстро!
Тем временем Яша, осушив сапог, стремительно пьянеет.
ЯША (швыряет пустой сапог в чашу с муссом). Я им сейчас… (Икает.) Я им сейчас…
ДУНЯША. Яшенька…
ЯША. Я им сейчас отвалю за всё хорошее!
Шатаясь, Яша подходит к ёмкости со сметаной; это огромная, красивая раковина из белого мрамора объёмом с четыре обычных ванны; Яша влезает на край раковины, приспускает штаны и быстро и громко испражняется в сметану. Вальс тут же прекращается. Танцующие пары застывают, глядя на Яшу.
ЯША. Вот вам! (Выпрямляясь, подтягивает штаны и застёгивается, шатаясь.)
ШАРЛОТТА. Mein Gott!
ЯША. Это вам з-за… з-за всё х-хорошее…
ЛОПАХИН. Ах ты, негодяй! (Выхватывает из кармана револьвер и стреляет в Яшу. Яша валится с края раковины на пол.)
ШАРЛОТТА (кричит). Nein!
ДУНЯША (вопит). Яша-а-а-а!! (Подбегает к нему.)
ЯША (бормочет). Вот вам… Вот вам…
ТРОФИМОВ (бьёт Лопахина в лицо). Сволочь!
Они с Лопахиным начинают драться, револьвер падает на пол.
РАНЕВСКАЯ. Господи! Что это?! Что они делают? Господи, где я? Господи, помоги мне! (Теряет сознание; совершенно опьяневший Гаев подхватывает её и валится на пол вместе с ней.)
Аня и Варя кричат от ужаса, видя кровь раненого Яши.
ШАРЛОТТА (в сильном потрясении опускается на колени). Mein Gott, mein Gott…
ТРОФИМОВ (нанося удары Лопахину). Сатрап! Купчишка проклятый!
Епиходов вступается за Лопахина, втроём они падают на пол и тузят друг друга кулаками. Сильно пьяный Пищик подходит к раковине со сметаной.
СИМЕОНОВ-ПИЩИК. Это… что это? Вы подумайте… Фирс! (Кричит истерично.) Фирс!!
ФИРС (бросив есть желе, подбегает к Пищику). Чего изволите-с?
СИМЕОНОВ-ПИЩИК. Нам насрали в сметану! Ты это понимаешь, пустая голова?!
ФИРС (оглядываясь). Как? Где? Кто?
СИМЕОНОВ-ПИЩИК (указывает на подплывающего кровью Яшу). Вот он!
ФИРС (всплёскивает руками). Как же это-с?!
СИМЕОНОВ-ПИЩИК (хватает Фирса за плечо, трясёт, кричит ему в ухо). Полезай туда! Доставай дерьмо, дармоед!!
ФИРС (неловко суетясь). Да как же-с…
СИМЕОНОВ-ПИЩИК. Вот так! Вот так!! (Толкает Фирса в раковину со сметаной.)
ФИРС. Я… (Валится в сметану, барахтается в ней.)
СИМЕОНОВ-ПИЩИК. Ищи дерьмо! Вынимай!!
Фирс барахтается в сметане, погружаясь в неё; высовывает из сметаны свою руку, пытаясь показать что-то, но тонет в сметане, захлёбываясь; голова его скрывается под белой поверхностью. В это время Лопахин и Епиходов, навалившись на Трофимова, бьют его головой об пол.
ЛОПАХИН. Вот тебе, марксист! Вот тебе, социалист!
ЕПИХОДОВ. Экспро-приатор! Экспро-приатор!
Пищика сильно рвёт; шатаясь, он падает на пол, ворочается, захлёбываясь рвотой.
ЯША (бормочет слабеющим голосом). Вот вам… Дуняша… Я тебя… Дуняша… Невеста моя…
ДУНЯША. Яша, Яшенька! (Падает ему на окровавленную грудь.)
ШАРЛОТТА (бормочет, оцепенело стоя на коленях). Mein Gott, mein Gott…
Аня и Варя, застыв в ужасе, стоят над умирающим Яшей. Трофимов теряет сознание. Лопахин и Епиходов пьяно ворочаются возле него на полу. На мгновенье всё стихает на сцене; раздаётся отдалённый странный звук, похожий на звук лопнувшего троса грузового лифта кобальтовой шахты Deep splinter.
В зрительном зале наступает гробовая тишина. Все сидят, не шелохнувшись. В этой тишине режиссёр выходит на просцениум и кланяется. Зрители по-прежнему сидят в напряжённом молчании. Проходит мучительная минута всеобщей тишины. В первом ряду поднимается женщина, одетая в вечернее платье. Это жена начальника колонии.
ЖЕНА НАЧАЛЬНИКА. Браво! (Аплодирует.)
Её муж, сидящий рядом, тоже встаёт.
НАЧАЛЬНИК. Браво! (Аплодирует.)
Зал начинает аплодировать, сперва робко, затем всё сильнее и сильнее. Режиссёр кланяется. Аплодисменты перерастают в овацию, зрители начинают вскакивать со своих мест. Крики «браво» и одобрительный свист заполняют пространство зала. Режиссёр кланяется. Зал неистовствует. Толпа аплодирующих и кричащих зрителей начинает двигаться к сцене, давя друг друга. Крики одобрения сливаются в единый вопль радости. Режиссёр кланяется. Из зала в режиссёра летят белые blisters, каждый из них с хлопком раскрывается веткой сирени; их становится всё больше и больше. Режиссёр кланяется. Гора сирени растёт вокруг него. Режиссёр кланяется и кланяется. Зрители кричат и аплодируют. Blisters летят и летят на сцену.
Масса сильно пахнущей сирени накрыла Ивана, и он потерял сознание.
— Прошёл ты, Ваня, и третье поприще! — голос Антона слабый, но добрый раздался.
Открыл Ваня глаза свои. Видит: всё там же он, в той же пещере волшебной, а перед ним всё те же трое классиков из ларца нефритового — Лев, Фёдор и Антон. И говорит Ване Лев седобородый:
— Ты молодец, все три испытания прошёл, всё вытерпел, всё смог, не бросил ношу свою. Получай же, Иван, то, чего хотел.
И дунули трое классиков на Ваню со всей мочи.
— Вань, ну тебя за
