Дефект всемогущества - Фёдор Михайлович Шилов
Он не скажет ничего Марине, он ничем не выдаст своего настроения. Своего… обострения. Этот гадкий мальчишка, Дима, вздумал водить его за нос? Они сговорились с этой сукой Светкой, издеваются, но ничего на самом деле отдавать не собираются!
– Прости, сосед, работы прорва! Снимем кровлю на выходных, потерпи…
А на выходных опять не получилось. Точно – издеваются! Но ничего! Ничего! Иван непременно заберёт своё!
День выдался душный. С утра Ивану было нехорошо, но и это он ото всех скроет. Сегодня важный день – день, когда он перестанет ждать и сделает наконец всё самостоятельно! Покажет этим соплякам своё всемогущество!
Иван нёс инструменты и стремянку, обливаясь пóтом. Никогда ещё приставная лестница не была такой тяжёлой. Ноги его подкашивались, пот струился ручьями, в груди ныло и пекло, но он не собирался останавливаться. Он снимет чёртову кровлю сам! Раскурочит им весь дом! Тем более в доме пусто!
Перед глазами плясали мушки, плыла пелена. Словно в бреду Иван подтащил ставшую абсолютно неподъёмной стремянку к соседскому дому. С каждой преодолённой ступенькой боль становилась всё сильнее.
Он только и успел коснуться заветной кровли, когда услышал Маринин окрик с той стороны забора:
– Ванечка, Ваня, что ты делаешь? Опомнись!
Перед глазами потемнело. Лестница поехала в сторону, упала на землю.
– Ванечка, – раздался очередной Маринин окрик, которого Иван Оладьев уже не услышал.
ГЛАВА 17
Сентябрь 2017 года
Через короткое время после похорон Ивана они снова собрались в Заберезье: Света, Дима, Галя, Миша и Георгий. По стечению обстоятельств – а мы уже привыкли к стечению обстоятельств во всём, что касается описываемых семей, – Свете накануне встречи позвонил каждый из участников и сказал одно и то же:
– Надо поговорить.
Никто не возражал, чтобы разговор прошёл при свидетелях, поэтому решено было устроить совместный ужин, во время которого как раз можно будет обсудить накопившиеся вопросы.
– Что-то я волнуюсь, – Света накрывала на стол, Дима помогал. Всю неделю он был необычайно мрачен, чего прежде за ним не наблюдалось. Даже рабочие неприятности не отбирали у него приподнятого настроения, становившегося не раз предметом подколок от коллег и друзей:
– Димон, чем закидываешься, чтобы оставаться на позитиве?
– Отвалите, – смеялся он,– тот, кто на чём-то сидит, имеет шанс соскочить. А у меня – природное…
И сейчас ему это природное вдруг изменило. Света заметно нервничала, она никогда прежде не видела Диму подавленным. Впрочем, они мало знакомы, «никогда» для неё – это всего-навсего временной отрезок длиной в месяц. И тем не менее Света перебирала в голове возможные причины таких перемен. Дело в ней? Или Диме вдруг понравилась Галя? Или между ними уже даже что-то было? Например, в прошлые выходные… После похорон? Глупость какая… Дима хотел, чтобы присутствовали все. И Галя просила, чтобы состоялся общий сбор. И Миша. Какая-то тайна связывает всех троих?
Мысль её перескочила с Димы-который-рядом на Диму телефонного. Что с ним делать, Света ещё не решила. Может, стоило позвать и его? Или позвонить в последний раз, решительно сказать, что время телефонного романа истекло?
Георгий появился раньше всех – он приехал в Заберезье на машине ровно к назначенному сроку. Галя ехала из города на электричке, звонила, что будет с минуты на минуту. Миша задерживался на работе и прислал эсэмэс, что опоздает, но не больше чем на полчаса.
– Как ты? – Дима завёл с Георгием светскую беседу. Он от души сочувствовал парню, потерявшему отца.
– В порядке. Вчера девять дней было. Съездили с Мариной на кладбище. Она что-то совсем раскисла. Побуду с вами часок и поеду обратно. Боюсь, как бы она на себя руки не наложила. Плачет всё время, винит себя.
– Рюмку на тебя, значит, не ставить? – уточнила Света.
– Нет, мне ещё за руль.
– А ты, Дим, выпьешь?
– Выпью.
– Вина, водки?
– Водки.
Света с Димой продолжали накрывать на стол, Георгий смущённо сидел в углу на табурете, раздумывая, не уйти ли к себе в дом, чтобы снова вернуться, когда уже все будут в сборе. Или сейчас отозвать Свету, перекинуться парой слов и уехать из деревни?
Он посмотрел на часы, позвонил Марине, нарочно растягивая разговор, чтобы к моменту его окончания появилась хотя бы Галка. В её присутствии он чувствовал себя комфортнее, а с Димой и Светой наедине не мог избавиться от скованности и неловкости.
Галя приехала с вокзала на такси и внеслась в дом привычным вихрем. Помахала Георгию, чмокнула в щёку Свету и Диму и, ещё не завершив поцелуев, уже инструктировала сестру:
– В пакете мясо – убери в холодильник, в контейнере салат – селёдку под шубой делать побоялась, чтоб не потравиться, вдруг протухнет по дороге. Сделала оливье, заправь майонезом или сметаной, всё привезла. Охлади шампанское. Овощи помой.
– Вроде ж не Новый год… – изумился Георгий.
– У меня такое предложение, такое предложение! Думаю, Светун, тебе понравится! – щебетала Галка.
– Что б мы без тебя делали, – полушутя, Дима махнул рукой на стол, где уже были выставлены и салат, и овощи. Алкоголь, который положено охлаждать, ждал своего часа в морозилке, а бутылка красного вина стояла среди приготовленных блюд.
Света немного успокоилась – судя по настроению сестры, от неё никаких мрачных вестей ожидать не стоит. Дима сделался привычно разговорчивым и улыбчивым, но всё же оставался несколько напряжённым – это не ускользнуло от Светиного взгляда. Георгий был задумчив и, казалось, внутренне проговаривает в сотый раз то, что собирается сказать вслух во время застолья.
Наконец появился и Миша.
– Ну, кто начнёт? – спросила Света, едва все расселись по местам.
– Дай людям поесть и выпить, – скомандовала Галя, раскладывая по тарелкам салат. Миша разлил вино и водку. Георгию налили компота. – Шампанское, чур, открываем только под моё предложение!
Некоторое время ели молча. Выпили, не чокаясь, за помин.
– Я скажу то, что собирался, и поеду, – Георгий прервал паузу.
– Только не раздевайся, ладно? – встряла Галя, за что получила несколько укоризненных взглядов от сотрапезников. – А что? Он по этому делу мастер!
– Галь, перестань, а? – осадил Дима.
– Молчу.
– Свет, – сказал Георгий, – я – телефонный Дмитрий Ефимов. Ты ведь, кажется, так меня называешь?
– Как это? Как это ты – Дмитрий Ефимов? Ты Георгий Оладьев! Я не могла бы вас перепутать… – Света залилась краской. За
