Улица Космонавтов - Роман Валерьевич Михайлов

36. Подготовка к зиме.

К зиме надо готовиться основательно.

Классификации — жесткие, мужские, но уже не жуков, а сложных категорий. Двенадцать уровней звука, конечное структурирование: круговое или иерархическое. Выражение подуровней, а порой и выстраивание симметрий, соответствий с линиями алфавита. Структуры структурированных текстов о структурах. Структура. Алфавит. Стороны света. Текст. В тексте изложены структуры, а структура таких текстов похожа на то, что описывается в самих текстах, словно они моделируют то, что описывают. Можно искать не смысл в тексте, а смотреть на его форму, делать выводы об общем рисунке, о геометрии и симметрии.

Есть дрожащее скрытое — вибрирующее, глобальное. И говорить о его природе практически невозможно — будет множество метафор, нисколько не подводящих к пониманию явления. Дрожащее скрытое (Это) проявляется структурировано, в согласовании с 36 таттвами — активными аспектами Этого. Вибрирующая сеть, в узлах которой разворачивается сложность, и есть тантра. Символизм начинается дальше — когда ты наделяешься способностями прикасаться умом и телом к этим узлам вибрирующей сети. Опрятное = опрятное, запретное = запретное.

Обзорные книги по КШ начинаются с изложения истории и культуры Кашмира. Шринагар находится примерно в 650 километрах от Дели, на северо-западе. Как Питер от Москвы. Можно ехать из Москвы в Питер в ночном поезде, засыпать и представлять, что едешь из Дели в Шринагар. Шри — Санкт, Нагар — Бург. Все четко. Раньше, когда ездил ночными поездами из Дели в Аллахабад и обратно, представлял, что еду из Москвы в Пустошку, мимо Великих Лук. Засыпал в поезде и прикидывал, как выйду на пустынном ночном вокзале, встречу неподвижных псковских людей. Черные люди в черных одеждах рядом с грузовыми вагонами.

Дальше книги рассказывают о текстах, начинают строить первый уровень классификаций. За ним пойдет второй уровень, третий, и породит целый универсум, населенный категориями, иерархиями, обличениями.

Сажать классификации себе в тело. Множественные категории прямо осознать никак, на то нам дан символизм. Ветру сопоставляется одна буква, эфиру другая, времени третья, страху четвертая. Буквы соединяются для проникновения в очередное помещение, домик, комнату, образуют так называемые биджи — семена мантр. Садхака получает биджа-мантру, погружает ее в себя, день за днем, ночь за ночью. В один момент ветер селится в его теле, эфир — в его глазах, время — в его волосах, страх — в его тени.

Книги в своих строениях-интонациях имитируют тайные тексты, тексты в своих строениях-интонациях имитируют описываемые иерархии, организовывая вложенные явления, полочки, фрактальность. Я сейчас имитирую книги, только не пускаюсь классифицировать и цитировать, чисто чувственно. И весь этот фрактальный универсум можно влить себе в тело, влить себе в тело кипящую сложность, чтобы а-а-а. Облепленный феями. Приехал однажды на поезде человек, облепленный феями. Вышел из вагона. И все. Жуткая картина. Чел неправильно отнесся к пространству ритуала. как обычно, в общем.

В русском капитализме КШ зазвучал с особой трагичностью — за ним выстроились очереди жаждущих трудяг, грустных, ищущих внутренние классификации. Черные люди в черных одеждах рядом с грузовыми вагонами записывают планы об эфирных глазах в свои тетрадки — все это в молчании и сосредоточении, — готовятся к зиме. У них в домах на стенах висят таблицы варнамал, сборники желтых янтр. И я реально боюсь этого всего, ибо вижу это не за окном, а внутри себя. Вот, если бы было так. Приходит Андрей Белый к Штейнеру со своей табличкой из семи мироощущений и семи мироощутительных этапов воззрений. И тот, вместо вписывания карандашом недостающих элементов, говорит «читай Абхинавагупту, читай и сажай классификации себе в тело». Типа, тело пропитается ветром, глаза эфиром, волосы временем, тень страхом, — тогда и поговорим о классификациях.

37. Никто.

В деревянном доме на улице Космонавтов жил человек в пальто. Он иногда выходил из своего жилища, наблюдал за лодками на речке, улыбался, кутался в пальто. А иногда разглядывал что-то в земле.

— Кало, кто это?

— Не надо смотреть в его сторону.

Кало брезгливо отвернулся, пошагал в направлении больших поселений. А человек высмотрел в земле, дернулся, резко подцепил червяка и кинул его себе в рот. Все это он провернул так быстро, что даже возникло сомнение, было ли это вообще. Разжевал, проглотил, снова спрятался в пальто

— улыбающийся, тайный.

— Кто это? Кто это? Кто это?

— Никто. Не надо смотреть в его сторону.

Душман по дороге снова и снова пытался разговорить Кало, чтобы тот хоть немного рассказал о человеке с червяком, но тот раздраженно отказывался. Прикол еще был в том, что человек лицом смотрелся как копия одного важного авторитета в тех местах, контролировавшего доходы ларьков и магазинов, имевшего машины, пистолеты и людей.

— Это брат самого… ??

— Это никто! — Кало посмотрел крайне недовольно, и из его взгляда стало вполне ясно, что у разных людей разные секреты, и если человек не хочет секреты раскрывать, то и не стоит настаивать.

— Нифига себе «никто», — тихо прошептал Душман сам себе.

Душман копил в своем уме таких людей, он мог часами рассказывать истории о странной жизни соседей, о сексуальных играх психов, об абсурдных разборках. Иногда я приходил к нему, мы не включали свет в комнате, сидели в темноте, беседовали.

«Кудахтанье над пропастью» — как говорил Иван Тимофеевич. Обрисовывалось страннейшее пространство взаимоотношений, которые невозможно было извлечь из книг или телевизора. Видимо, это был реальный быт, в который Душман мог вторгаться за счет своей внимательности.

— Что такое сумасшествие?

— Передозировка хаосом.

А там не было передозировки хаосом. Наоборот. Казалось, что любой передознется, а он — нет. За окном такие вопли душевные раздаются, будто птицы встревожились смыслом и закричали от дикой тоски. Лиса кричит как птица. А Душман рассказывает спокойно об обмане.

— Да… 99 процентов гаданий — это попадание пальцем в небо. Пришли к колдуну, погадали. Не совпало описание жизни — пошли и забыли, но если вдруг совпали какие-то детальки — пошли и раззвонили всем знакомым, о чудо, чудо, чудо, там колдун угадал, что я в пятилетнем возрасте тонул на озере.

Один раз взяли мы с Эдуардусом видео-магнитофон на сутки. Видео-магнитофон нам обычно не хотели давать знакомые, так как не доверяли. Но мы настаивали, не уходили от дверей — так и получали. Смотрим кино какое-то, а глаза слипаются. Говорю Эдуардусу: — Если усну, ты разбуди обязательно. Уснул. А Эдуардус, видимо, никого никогда в жизни не будил