Сделай громче - Денис Нижегородцев
– Упирать на логику или ткнуть носом в договор? Дилемма…
– …Хммм. В описании на сайте и в нашем договоре прописано другое. Условия вполне стандартны и они заранее определены психологом.
– Все-таки странно. Мне казалось, что все совсем по-другому. Договор же – это всего лишь договор?
– Вот как на это реагировать, а?..
– …Договор – это документ, форма строгой отчетности, – напомнил я.
– Вы не понимаете… – ответила Алла.
– …Какой вы прямолинейный и недалекий!
– Возможно.
– А наш сеанс все еще не закончен?.. – клиентка куда-то заторопилась.
– …Прямо душно от вас сделалось.
– Нет, есть еще шесть минут, – я посмотрел на часы.
– И чем мы будем заниматься все это время? – с вызовом спросила Алла.
– К примеру, я могу рассказать о том, в каких сферах деятельности люди с вашим типом личности чувствуют себя лучше всего, – предложил я.
– Шизоиды, а почему именно шизоиды?..
– …И какое слово дурацкое, звучит, как оскорбление!
– Шизоид – это не оскорбление. Просто это ваш базовый психотип, – пояснил я.
– Странно. А я прочитала про эпилептоидов и поняла, что это я!
– С фига ли?..
– …А про других читали?
– Нет, еще не успела.
– Ох, боюсь, с твоим магическим мышлением ты в каждом психотипе будешь находить себя…
– …И чем же вам показался близок эпилептоид? – я уже с трудом сдерживал улыбку.
– Логикой! Мы очень логичны и думаем логическими конструкциями…
– …Жаль только, что у вас с логикой не очень, вот вы точно не эпилептоид!
– Ну да, ну да… А мы закончили, – я посмотрел на часы.
А потом проводил Аллу до дверей. И по дороге поймал себя на мысли, что меня влечет к этому странному человеку. Девушка неуловимо напоминала мою мать. Похожий овал лица, каштановые волосы, улыбка, да и нелинейная логика, что всегда бесила меня в матушке. Короче говоря, противоположности притягиваются.
Я стал думать, как удержать шизоидную клиентку. Сперва по-эпилептоидному предложил ей повышенную скидку при следующем посещении, сразу в пятьдесят процентов! И Алла даже купилась. Правда, как потом рассказывала, вовсе не на сэкономленные деньги, а потому что… случайно наступила мне на ногу… Придя домой и штудируя сонник, девушка вычитала, что это был знак свыше и, значит, я стану ее мужем…
Конечно, это не очень правильная история, когда специалист строит отношения со своей клиенткой, точно также, как и ситуация, когда клиентка западает на специалиста. Но, как говорится, сердцу не прикажешь, а некоторые вообще скажут, что любовь зла, и тоже будут правы. Потому что через пятнадцать лет такого шизоидно-эпилептоидного брака уже другая моя клиентка – раненый эмотив – будет наблюдать, как специалист выясняет отношения с бывшей…
И наверняка подумает: – Ты ж психолог!
– Да, блин! И именно поэтому переживаю все в десять раз сильнее!
Глава 13. Бункер
Один из способов не сойти с ума от работы, не выгореть и не уподобляться некоторым нашим буйным клиентам – иметь другие увлечения помимо психологии. Мои коллеги охотятся и рыбачат, погружаются на морское дно и прыгают с парашютом, учатся танцевать танго и рисуют картины. Выбор направления зависит в том числе и от базового типа в характере, и психологи в этом смысле ничем не отличаются от остальных людей – всем нужно разное. Эмотив скорее уйдет в творчество. Тревожник – возможно, тоже, и уж точно не будет прыгать с парашютом. Ну а такой, как я, с эпилептоидно-паранойяльной направленностью, найдет себе развлечение, совмещающее отдых с работой.
Когда-то моим безусловным фаворитом была «Мафия» – командная ролевая игра, моделирующая борьбу информированных друг о друге членов организованного преступного меньшинства с неинформированным и неорганизованным большинством. Придуманная обычным студентом психологии МГУ в конце 1980-х и быстро распространившаяся по миру на волне популярности итальянского криминального сериала «Спрут», «Мафия» пришла, что называется, в каждый дом.
Внимание на игру обратили и профессионалы. «Мафия» и ее предтеча – игра «Убийца» – стали использоваться в качестве тренингов по визуальной психодиагностике и профайлингу. На ком, как не на убийцах, пытающихся мимикрировать под честных граждан, доказывающих, что они никого не убивали, отрабатывать чтение языка тела, вербальных и невербальных сигналов, учиться распознавать ложь и тщательно скрываемые поведенческие характеристики различных психотипов?
Затем появилось и множество других, мафиеподобных игр. «Бэнг!» и «Криминалист», «Перекрестный огонь» и «Сопротивление». Но мне ближе всех «Бункер». Представьте… На Земле разразилась ядерная война. Все человечество погибло. И только вам с еще несколькими счастливчиками повезло оказаться в специальном бомбоубежище – герметичном бункере, защищающем от радиации снаружи и с некоторыми припасами еды и воды внутри. Одна беда – ресурсы не безграничны, и окружают вас не самые приятные люди: сплошь убийцы и лжецы, манипуляторы и эгоисты. Кем-то придется пожертвовать, иначе пожертвуют вами…
Мы играем по пятницам в удобной локации – отреставрированном лофте на месте дореволюционной мануфактуры. Внутри есть все, что нужно для комфортного и полезного времяпрепровождения: от кондиционеров и безлимитного чая – до розеток, флипчартов и всей необходимой канцелярии. Компания подбирается всякий раз разная, бывают и мои ученики, но особенно приятно видеть новичков, тем более, что на них удобнее всего проверять свои наблюдения и обкатывать новые психотерапевтические практики.
Во главе стеклянного стола овальной формы обычно сидит стереотипный шизоид-айтишник, приглашенный проводить игру за немалые деньги. У него всегда взъерошенные волосы, характерная борода, обязательные очки, полувоенные штаны с большим количеством карманов и, конечно, неизменный рюкзак, которому он никак не может найти постоянное место. Это Степан. Ведет он себя… как шизоид. Большую часть времени серьезен и вдумчив, как будто одновременно с проведением игры разрабатывает лекарство от рака. Но в какой-то момент резко включается и может говорить довольно долго. Правда, потом так же резко отключается. Словом, ведет себя странно.
Таким же бывает и его объяснение правил игры. С одной стороны, это максимально подробный и даже занудный рассказ, напоминающий лекцию нелюбимых им эпилептоидов. В этом плане они даже похожи – мы тоже порой грешим сухостью и формализмом. Но разница все-таки есть. Она проявляется в невербальном поведении и, к примеру, в ответах на сопутствующие вопросы. Ведь инструкцию к игре можно выучить, да так, чтобы ни одним словом не отличаться от эпилептоидной трактовки правил. Но вот в режиме свободного общения «шизы» или шила в мешке уже не утаишь…
– Для игры каждому участнику раздается по шесть карт, – сообщил Степан, не глядя на окружающих, а потом добавил
