Горькая истина - Шанора Уильямс
– Впрочем, есть вероятность, что этим занимается кто-то другой, – нараспев произносит мама.
Такое чувство, будто ей известно то, чего не знаю я.
Смотрю ей в глаза, у меня трясутся руки. Теперь мама не ухмыляется, а мрачно хмурит брови.
– Кстати, как дела у твоего мужа? – спрашивает она.
– Он на такое не с-способен, – шепчу я.
Но конечно, эта мысль мне и самой пришла в голову. Единственный человек, имеющий доступ к моим счетам и акциям, – Доминик. У нас даже есть совместный брокерский счет, мы решили открыть его, когда я получила наследство от папы. Но как я могла не заметить подобные операции? И почему, черт возьми, Анита ничего мне не сказала? Хотя, если Доминик пришел к ней лично и одобрил денежные переводы…
Есть у матери одна черта: когда дело касается меня, она несколько раз перепроверяет каждую мелочь. Она единственная в моем окружении, кто спит и видит, чтобы я оступилась. Ее вообще не должны были подпускать к моим счетам, но она давно знает Аниту, и я ничуть не удивлена, что брокер отдала выписки ей. Может быть, мать вообще ее подкупила.
– Откуда такая уверенность в невиновности Доминика? – возмущается она. – Я тебе с самого начала говорила, что такие мужчины на девушек вроде тебя внимания не обращают. Его явно привлекли деньги – и вот результат. Теперь он губернатор штата, живет в непомерно дорогом доме, распускает хвост, как павлин, и тратит твои деньги, на что ему вздумается. – Мама прищуривается, и я с удивлением замечаю вокруг ее глаз морщинки – и это после всех инъекций ботокса! – У вас ведь совместный брокерский счет, так?
– Доминик мой муж, – парирую я. – Это наше общее решение, и оно меня полностью устраивает. Вдруг со мной что-то случится?
– Вот и я о том же. Допустим, с тобой и впрямь что-то случилось, доченька. – Последнее слово мама произносит таким ледяным тоном, что у меня по коже бегут мурашки. – Кому достанутся все эти деньги? Детей у тебя нет, братьев и сестер тоже, главный наследник – он. И я начинаю думать, что обстоятельства сложились подобным образом не случайно.
Она с усмешкой откидывается на спинку стула, делая большой глоток кофе без сахара и сливок. Ей доставляет удовольствие видеть в моих глазах панику, сомнение, глубокое отчаяние.
Допив кофе, она берет сумку и встает:
– Гостевая спальня мне не понадобится. На ночь я забронировала номер в отеле. И советую поговорить с мужем. Проясни ситуацию, узнай, зачем он продал твои акции. Иначе я вынуждена буду вмешаться и пойти к нашему семейному юристу. Уверена, ты этого совсем не хочешь.
Боковым зрением вижу, как она надевает свою огромную шляпу. По полу снова бодро цокают каблуки, а потом, как будто решив, что принесла мне мало плохих новостей, мать прибавляет:
– Кстати, милая моя Джоуи, советую тебе отказаться от молока и сахара. У тебя лицо опять округлилось.
21
БРИНН
Пока мы ехали к Доминику, меня мутило от волнения. Он упоминал, что снимает дом где-то неподалеку от «Рица». Доминик с гордо поднятой головой сидел за рулем великолепного «ауди» и буквально излучал уверенность. Золотистые огни фонарей выхватывали из темноты его лицо, подчеркивая волевой подбородок и четкую линию носа. Из динамиков лился джаз, и на некоторое время меня успокоили звуки саксофона и бас-гитары, заполнявшие салон.
Казалось, будто коктейли так и плескались в животе, а голова разболелась от чрезмерного количества выпитого, к тому же я почти ничего не ела, если не считать картофеля фри с трюфельным маслом в лаунж-баре. И все же ехать с Домом было приятно. На секунду я вообразила себя его женой и представила, что мы решили сбежать от всех, чтобы наши чувства друг к другу вспыхнули с новой силой.
В голове болезненно пульсировало, так что не мешало бы протрезветь. Правду говорят: когда тебе за тридцать, организм уже не в состоянии выдерживать безумные выходки и бурные вечеринки, как бывало в юности. А ведь в прежние времена я могла выпить за вечер целую бутылку водки. Но теперь мне на водку даже смотреть противопоказано. Считаю, что легко отделалась, если проснулась без похмелья после бутылки вина.
Машина замедлила ход, и наконец Доминик остановился перед металлическими воротами, ведущими на закрытую территорию. На створках я заметила буквы «МВ». Доминик набрал на клавиатуре код, большие ворота распахнулись, и мы подъехали к другим воротам, поменьше.
Достав из автомобильного подстаканника черный пульт, Доминик нажал кнопку, и ворота тут же открылись. «Ауди» двинулся по подъездной дорожке, и вот впереди показался двухэтажный коттедж в европейском стиле. Разглядывая этот дом, я призвала всю свою волю, чтобы не пялиться на него, как жалкая не удачница. Стены кремовые, с равномерными вкраплениями серого камня. Почти на всех окнах первого этажа коричневые ставни, слева гараж на две машины. Уличные светильники озаряли коттедж золотистым сиянием, отчего он напоминал роскошный замок. Арендовать такой дом по карману только представителю элиты. Я не могла даже представить, сколько Доминик заплатил, чтобы провести здесь одну ночь.
Вылезаю из машины и, покачиваясь на каблуках, смотрю по сторонам. Коттедж находится на улице с односторонним движением. Рядом другие дома, все за одинаковыми воротами. Значит, в этом коттеджном поселке все огорожено и заперто как снаружи, так и внутри. Любопытно.
– Ты снял этот дом? – спросила я, когда Доминик запер машину и направился к входной двери.
– Ну да. Один хороший друг сдал его на выходные. Со скидкой. – Обернувшись, Доминик подмигнул мне. – Симпатичный домик, правда?
– Симпатичный? Да он просто сногсшибательный!
Я себе такой коттедж позволить не могу – ни купить, ни арендовать.
Доминик открыл дверь и включил свет в прихожей. Он с улыбкой пошел дальше по коридору, я следом. Мы остановились на кухне. Все вокруг сияло чистотой: массивные столешницы из белого кварца, хромовое оборудование и таблички, которые хозяин наверняка приобрел в магазине «Хобби лобби». Надписи на них банальные: «Кофе для бодрого утра», «Приятного аппетита» и «Ням-ням».
Доминик провел меня в превосходно обставленную гостиную: мебель цвета слоновой кости, бежевый
