Создатель эха - Ричард Пауэрс
Марка перевели в реабилитационный центр. Он повесил нос.
– Вот значит как «выписывают». Здесь еще хуже. Безопасности никакой. Что, если я сбегу?
На самом деле центр «Дедхэм Глен» был на уровень выше «Доброго самаритянина». Пастельные тона и отделка натуральным камнем. Прямо как недорогой дом престарелых. Марк не понял, что его перевели в то же самое место, где лежала их больная мать; по крайней мере, ни разу об этом не обмолвился. Ему выделили личную палату, коридоры были не такие унылые, еда – на порядок лучше, а персонал – квалифицированнее, чем в холодной и стерильной больнице.
Лучшей в отделении была Барбара Гиллеспи, младшая санитарка. Хоть взяли ее совсем недавно и ей уже перевалило за сорок, работала она с небывалым усердием и рвением. Казалось, они с Марком знакомы уже тысячу лет. Барбара лучше Карин догадывалась, что нужно Марку, даже если сам Марк не мог точно выразить желания. Благодаря этой женщине время в реабилитационном центре больше походило на семейные каникулы. От Барбары исходила такая уверенность, что оба Шлютера во всем старались угодить ей и вели себя приличней, чем обычно. Присутствие Барбары помогло Карин уверовать в полное выздоровление брата. Марк влюбился в сангитарку по уши за первые пару дней, а вскоре запала и Карин. Каждое утро она ждала встречи с женщиной, искала с ней общения, придумывала вопросы. В мечтах Карин Барбара Гиллеспи была ей если не сестрой, то близкой подругой, и они утешали друг друга, помогая справиться с травмой Марка, будто обе знали его с младенчества. В реальной жизни Барбара и правда утешала Карин, готовя ее к долгой и трудной реабилитации.
При каждом удобном случае Карин наблюдала за Барбарой, чтобы перенять ее самообладание и непринужденный вид. Ночью, лежа с Дэниелом в его темной монашеской келье, она принялась ее описывать. В итоге чуть ли не начала петь новой знакомой дифирамбы.
– Когда с ней разговариваешь, она всегда в моменте. Я таких людей не встречала. Не отвлекается, не витает в облаках. Не думает про следующего пациента или предыдущего. Когда она рядом, для нее не существует никого другого. Я наоборот, либо думаю о своих прошлых конфузах, либо планирую, как избежать будущих. А Барбара, она… такая собранная. Живет настоящим. Видел бы ты ее в действии. Идеальная помощница для Марка. Сразу с ним сошлась. Спокойно выслушивает его теории; а мне обычно хочется заткнуть его подушкой. Ей так комфортно в своем теле. Уверена, ей больше всего на свете нравится быть собой.
Дэниел коснулся ее предплечья, словно предостерегая. Она откинулась на футон, лежащий посреди необставленной комнаты; даже три горшка с растениями не добавляли уюта, лишь сильнее подчеркивали дешевый вид помещения. Все немногочисленные предметы мебели представляли собой конструкторы из переработанных материалов. Книжные полки с грудой публикаций Геологической службы США, брошюр Службы охраны природы и справочников представляли собой скрепленные вместе ящики из-под апельсинов. Рабочий стол – прибитая к козлам для распилки дубовая дверь, утащенная из снесенного дома. И даже мини-холодильник – маленький кубик из студенческого общежития, купленный в магазине уцененных товаров за десять долларов. В квартире он держал температуру в плюс пятнадцать. Конечно, он прав: такой образ жизни – единственно верный и оправданный. Но Карин уже строила планы, как облагородить жилище.
– У этой женщины есть собственный внутренний термометр, – продолжала она. – Свои атомные часы. Она, наверное, единственная, кому плевать на методы эффективного распределения времени. Она такая ровная. Спокойная. Сосредоточие постоянства и участия.
– А из нее бы вышел неплохой натуралист.
– На выкрутасы Марка она реагирует спокойно, даже когда он какую-нибудь дикость творит. С другими пациентами у нее тоже проблем нет, хотя некоторые просто жуть. Предрассудки – это не про Барбару, людей в рамки она не загоняет. Она ценит и принимает каждого, как личность.
– Чем она с Марком занимается?
– Официально она – закрепленная за ним санитарка. Следит, чтобы он не пропустил занятия по расписанию, проводит светотерапию, осуществляет уход, навещает пять раз в день, следит, чтобы не сошел с ума, убирает за ним. Она – самый недооцененный работник из всех, кого я знаю, – включая меня. Не понимаю, почему она еще не начальник центра.
– Если бы она сидела в совете директоров, кто бы ухаживал за твоим братом?
– Верно.
Ответ – односложное словцо, сказанное наигранно-назидательным тоном. В стиле Дэниела. Кажется, проснулся старый добрый эффект хамелеона. Стань тем, с кем ты рядом.
– Карьерный рост – не всегда хорошо, – добавил Дэниел. – Человек должен заниматься тем, что ему нравится, а не выбирать профессию по статусу.
– Это как раз про Барбару. Она даже грязную одежду подбирает с пола с грацией балерины.
Дэниел осторожно вырисовывал пальцами круги по ее коже. Ее осенило: восхваления пробудили в нем ревность. Терпение – его тайная страсть, и в терпении он желает превзойти всех и каждого.
– Она слушает все безумные заявления Марка, как будто все, что он говорит, – абсолютная правда. Словно безмерно его уважает. Заинтересованно расспрашивает обо всем в деталях, без снисхождения, пока он сам не поймет, какую глупость сморозил.
– Хм. А в скаутах она не состояла?
– Но мне кажется, она какая-то грустная. Настоящий стоик, но грустный. Нет обручального кольца на пальце, ни полоски от снятого. Не знаю. Так странно. Она – тот человек, которым я всю жизнь пыталась стать. Дэниел, ты веришь, что у каждого человека есть своя судьба?
Он притворился, что не понял. Сам жил как отшельник и медитировал четыре раза в день. Жертвовал жизнью, чтобы защитить реку, которой десятки тысяч лет. Поклонялся природе. Еще в детстве возвел Карин на пьедестал. Как ни посмотри, он – воплощение веры. Но стоило ей сказать «судьба», как он смутился.
Она замялась.
– Ну, не обязательно… В общем, называй, как хочешь. Просто с тех пор, как произошел несчастный случай, я все думаю: может, мы, сами того не зная, следуем заранее уготованному нам жизненному пути? И в итоге придем к конкретному пункту назначения?
Он напрягся. Быстро задышал, и воздух защекотал ее грудь.
– Не знаю, Кей Си. Хочешь сказать, что Марк попал в аварию, чтобы ты встретилась с этой женщиной?
– Не я. Марк. Ты и сам знаешь, как он раньше жил. Вспомни его дружков хотя бы. Барбара Гиллеспи – первая его нормальная знакомая и не неудачница после… – Карин повернулась к Дэниелу лицом, положив руку ему на бок. – После тебя, в общем.
Он поморщился от неуместного комплимента. Узы детства, разорванные с наступлением юношества. Дэнни Ригель, которого Марк когда-то любил, и мужчина, лежащий в тридцати сантиметрах от нее, – два разных человека.
– И ты считаешь, что
