Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова
А потом был Артем… И была любовь… Свадьба, счастье, рождение Полины…
И тот страшный день, когда руководитель секции, где муж Лизы занимался альпинизмом, сообщил ей о том, что случилось на том сложном склоне, который Артем так хотел покорить…
Не успела она оправиться от потери, как к ней нагрянули тетушки.
– Лиза, отец с тобой встретиться хочет.
– Зачем?
– Поговорить… – тетки прятали глаза, но Лиза и так уже обо всем догадалась.
– Если насчет дома, то пусть даже не заикается. Пока мама жива – ничего делить не позволю!
– А ты что же? Так ничего и не знаешь?! Мама твоя…
Домой, к матери, Лиза летела…
Но время бывает очень жестоко к любящим. Они спорят с ним, пытаются торговаться и умоляют замедлить свою тяжелую поступь… Но время глухо к мольбам. Оно делает свое дело, порой отнимая надежду и не давая ничего взамен.
Но с Лизой ему пришлось считаться.
– Мамочка, ну почему?! Почему ты мне ничего не сказала?! – Лиза снова целовала руки матери, ругая себя за то, что не заметила, насколько стали тоньше ее пальцы.
– Доченька, до того ли тебе было? Артем… Полина маленькая… Я не хотела, чтобы ты думала еще и обо мне!
– А о ком мне думать, мама?! У меня же больше никого нет! Ты и дочка! Не смей меня бросать, слышишь?! Как я без тебя…
Лиза ревела, не вытирая слез, совсем как в детстве. Только всхлипывать старалась потише, чтобы не услышала Полина, которая спала в соседней комнате.
– Нет, мамочка! Я не готова тебя отпустить! Слышишь?! Не могу!
– И не надо, доченька, – улыбалась мать Лизы и гладила ее руки. – Не надо… Я буду держаться…
Сколько сил и терпения было в этой женщине? Откуда она черпала их?
Вместо отмеренных ей пары месяцев, она продержалась больше четырех лет. Гнала от себя дочь, уговаривая ее вернуться в город, но Лиза стояла на своем – ее дом рядом с мамой!
Полина росла любопытной, шустрой, балованной и знающей, что в жизни нет ничего важнее семьи и любви к тем, кто рядом.
– Бабуленька, давай булочки печь!
– Давай, рыбка моя! Сладкие или соленые?
– Всякие! Хлеба много не бывает! Ты сама так говорила! Я ребят угощу.
– И то дело! Становись рядышком со мной. Будем тесто творить!
Полина очень хорошо запомнила и это слово, и бабушкины руки, которые то энергично месили тесто, то ласково, любовно оглаживали его, словно отдавая свое тепло.
Булочки, пирожки, ватрушки… Выпечка в доме не переводилась.
– Мамочка, ты опять?! – Лиза приходила с работы и качала головой, глядя на блюдо с пирогами, стоявшее на столе.
– Не ругайся, доченька! Мне это в радость. Устала лежать. Встану, разойдусь немного, и мне легче… Детвора рядом толчется… Как галчата, ждут, когда можно будет пирожок или булочку ухватить и бежать играть дальше… Это ли не счастье?! Пока они рядом – я живая… Понимаешь ты это?
– Молчу, мам! Лишь бы тебе не в тягость было.
Полина пошла в первый класс, и мать Лизы плакала от счастья, любуясь на серьезную, немного испуганную внучку с огромными белыми бантами на концах тоненьких косичек.
– Позволил Господь мне дожить до этого дня… Подойди ко мне, детка, я тебе ленточки поправлю…
Лиза поняла, что все плохо, в тот день, когда ее мама не поднялась утром, чтобы поставить хлеб. Вызвав соседа, она посоветовалась с ним, решая, везти ли маму в город, а потом поручила ему Полину.
– Пусть у вас побудет.
Два дня и две ночи она не смыкала глаз, сидя рядом с мамой и держа ее за руку.
– Отпусти меня, милая… Пора…
– Не могу, мамочка… Не проси…
– Надо.
Лиза задремала только раз, на рассвете, и проснулась оттого, что ей показалось, как что-то теплое коснулось щеки и мамин голос произнес ласково:
– Вставай, доченька… Пора…
Оставаться в родном доме после того, как не стало матери, Лизе было невыносимо.
Тетки, не заглядывающие в ее дом все то время, пока болела мама, стали наведываться чуть не каждый день, но молчали до поры до времени. А потому Лиза сама завела нужный им разговор.
– Отец все еще хочет со мной встретиться?
– Да!
– Передайте ему, что я не хочу. Пусть юриста найдет и пришлет ко мне. Все решим.
Она отдала третью часть от продажи дома отцу и поставила точку в своих отношениях с родственниками. Тетушки возмущались, конечно, но не настаивали на том, чтобы поддерживать общение.
– Гордая ты больно, Лизавета! Нельзя так! Полинке своей какой пример подаешь?! Корней своих знать не будет!
– Все ее корни – это я и мама. И нас она знает очень хорошо. Сколько лет мы в деревне прожили? Хоть раз вы ее к себе пригласили? Приветили? Ваши дети и внуки в мой дом приходили, как в свой. А вы Полю к себе не пускали. Думаете, я забыла, как вы ко мне в город приезжали, чтобы дом делить? Нет. Память у меня хорошая. Все помню.
– Ох, и остра ты на язык стала! Ну и живи одна! Намаешься – прибежишь!
Им невдомек было, что Лиза вовсе не была одна. Соседи ее, Михаил и Галина, поддерживали ее все то время, пока болела мама, а потом помогли с подготовкой и присматривали за Полиной. Бездетные, но очень добрые люди, они считали девочку своей внучкой, а Лизу – дочерью.
– Своих Господь не дал, – вздыхала Галина. – Зато послал вас с Полюшкой. Решишь уезжать, Лизок – твое дело. Только ты уж не гони нас! Позволь хоть изредка в гости наведываться да смотреть, как Полинка растет. И сами приезжайте! Мы тут за всем присмотрим. Ты не сомневайся! А ты решай, как лучше будет для вас. Поля растет. Ей учиться нужно. Учительница говорила, что она очень умненькая. Вот и думай! Школа у нас хорошая, да только довольно ли ее будет для девочки? Мама твоя очень хотела, чтобы вы в город переехали.
Лиза после этого разговора решила сделать так, как хотела мама. И теперь вела дочь в новую школу.
День мелькнул, как и не было. Полина осталась довольна и новым классом, и школой. У нее начались учебные будни, а Лиза с головой ушла в работу, понимая, что теперь им с дочерью рассчитывать не на кого.
Первое же родительское собрание стало для нее откровением. Ор, который стоял при обсуждении подарков для детей к Новому году, стоял такой, что ей просто захотелось
