Восставшая из пепла - Николай Иванович Ильинский
Но отчего ему было так переживать и беспокоиться, переступая порог просторного кабинета Красноконского райкома парши, куда его вызвали для рассмотрения персонального дела. В этом кабинете обычно проходили заседания бюро райкома. За т-образным столом, накрытым красным сукном с пузатым графином воды и стаканами посреди, сидело несколько человек, которых Виктор видел впервые. И только одного он хорошо знал — это был майор Круподеров, следователь госбезопасности, который уже с пристрастием допрашивал его. В торце стола сидел первый секретарь райкома Морозов. О нем Виктор слышал еще до войны, мельком видел однажды в Нагорном, но лично с ним никогда не встречался. И еще… Да нет, Виктор не ошибся, это был Пантелеймон Жигалкин. Но как он постарел, похудел, потемнел лицом. Жигалкин бросал на Виктора презрительно-уничтожающие взгляды и криво усмехался, заведомо решая, что перед ним если не классовый враг, то явный перерожденец.
Сидевшие за столом с любопытством разглядывали подтянутого, молодцеватого, с орденами и медалями на груди лейтенанта. Ему предложили место на другом конце стола. Райкомовский работник кратко зачитал по бумажке суть дела.
— Нам предстоит обсудить не весьма приятный вопрос, — взглянул еще раз на Виктора, сказал Морозов, по лицу которого было заметно, что ему жаль было лейтенанта, но порядок есть порядок. — Итак, перед нами коммунист Званцов Виктор Афанасьевич… А подробно суть дела нам доложит следователь НКГБ майор Круподеров Гарий Вацлавович… Пожалуйста, — кивнул он майору.
Круподеров встал, одернул назади гимнастерку, поправил на тощем животе ремень с большой медной пряжкой со звездой и открыл папку с бумагами. Затем он, не торопясь, рассказал знакомую историю с летчиком, делая ударение и настаивая на том, что Привалова Алексея Ивановича, уничтожившего на окраине Красноконска немало немецких солдат, в том числе и важного генерала, убил Званцов, мстя за своего родственника полицая Антона Перфильевича Званцова.
— Имейте в виду, — не отрывал глаз от бумаги Круподеров, — у полицая такая же фамилия — Званцов, что подтверждает лишний раз их кровные узы, — подчеркнул он и стал молча ожидать, как среагируют на это заседавшие.
— Ну и что? — поднял седую голову председатель райисполкома, до того, казалось, дремавший и равнодушный ко всему, что происходит в кабинете член бюро. Я Прилепов!.. Если кто под такой же фамилией совершит подлость, то и я подлец! Так что ли? Даже если этой мой брат или свояк?
— Я не то имел в виду, товарищ Прилепов, — горячился Круподеров. — Разумеется, дело не в фамилии… Но полицай Званцов родственник, двоюродный брат Званцову, который сидит перед вами, при чем близкий родственник!
— И что же? — не унимался Прилепов. — Сын за отца не отвечает, а тут двоюродный — вода на киселе! Это не аргументы для обвинения.
Но майор продолжал перечислять «грехи» Виктора, ссылаясь на то, что все свидетели, которые могли бы подтвердить факты, приводимые Виктором при первом допросе следователю, погибли.
— Случайно ли это? — задал вопрос членам бюро майор и с ехидной ухмылкой добавил: — Видите ли, пули специально выбирали этих людей… Не кажется ли вам, что все это, по меньшей мере, странно… Мне лично — да!
— Пули не выбирают, товарищ Круподеров! — резко заметил Прилепов и от напряжения по его крупному лицу пробежала розовая метель. — Мне странно все это слушать…
— Павел Иванович, успокойтесь и не перебивайте, — стукнул карандашом по столу Морозов. — Вам будет предоставлено слово…
— Юрий Федорович, — пожал плечами Прилепов, — но здесь же дело шьется! Это же видно без микроскопа!
— Я беспристрастно веду следствие, товарищ Прилепов, — вытер вспотевший лоб майор. — Не в моих правилах шить, как вы изволили выразиться, кому бы то ни было дело… Такое заявление в мой адрес… сами знаете… Речь идет о гибели советского летчика от руки предателя… Разобраться в этом — не моя частная лавочка, а государственная и одновременно партийная, — он перевел дыхание, достал из папки новый лист бумаги и потряс им над столом. — Один из свидетелей в живых все-таки остался… Чугунков Влас Игнатьевич! Артиллерист, ранен, ноту потерял…
— Так он жив!? — забыв обо всем, что теперь происходило, радостно воскликнул Виктор, подхватываясь с места.
— Жив, жив, — злорадно усмехнулся Круподеров. — И вот запись его слов… Подписанная им самим… Так вот Чугунков подтверждает, что лейтенант Званцов встречался на передовой с предателем Осипом Свиридовичем Огрызковым…
— Встречался, я не скрываю, — подтвердил Виктор, — но на лбу у него не было написано, что он изменник и немецкий диверсант… Младший лейтенант из штаба — и все! А что было потом, я вам сообщал… Кстати, Чугунков, да, видел его, отдыхал в это время в окопе, но он не знал, что фамилия младшего лейтенанта Огрызков, да еще и Осип Свиридович! Нет, правда, я это точно помню, называл тогда предателя Оськой. Да, называл! Это имя Чугунков мог слышать.
— Так вот, — не обращая внимания на слова Виктора, продолжал майор. — Этот Оська, по словам Чугункова, говорил, что вы убили летчика, отомстив за родственника…
В кабинете возникло оживление. Все повернули головы в сторону Виктора, ожидая, как он, изворачиваясь, начнет опровергать свидетельства своего бывшего подчиненного.
— Да, он это говорил, — вдруг совершенно спокойно ответил Званцов. — А что он еще сказал, уходя, Чугунков не вспомнил? Оська передал мне привет от своей якобы жены Екатерины Грихановой, но она как была, так и осталась моей девушкой и замуж за него не выходила, ждала всю войну меня… Оська врал, чтобы вывести меня из себя, особенно перед таким наступлением, какое началось на следующий день на Курской дуге…
— Нет, — рассматривал бумагу Круподеров, — ничего об этой… Екатерине здесь не сказано. — Хотя общеизвестно, что эта… Екатерина — дочь полицая… Вот круг людей, в котором любил вращаться Званцов!
— Покажите, — протянул руку Морозов и взял запись Чугункова.
В кабинете воцарилась напряженная тишина. Слышен был лишь шелест бумаги в руках первого секретаря райкома партии.
— Да, это свидетельство Чугункова, но, — Морозов взглянул на следователя, — почему вы, товарищ Круподеров, приводите факты лишь выгодные вашей версии? Почему вы умалчиваете вот об этом: Чугунков говорит, что комбат, то есть Званцов Виктор Афанасьевич спас ему жизнь, отнес его тяжело раненого от загоревшегося ящика с патронами… Вот… снаряды взорвались, и сам Званцов был ранен осколками в грудь…
— Этот факт, Юрий Федорович, непосредственно к делу о гибели летчика Привалова не относится, — майор вызывающе смотрел то на Морозова, то на членов парткома, то на Виктора, чувствуя за
