Это - Фай Гогс
Твоя тетя, мнение которой мы всегда так ценили, предложила нам третий вариант: каждый из них важнее не только нас, но и всех остальных, вместе взятых! Она добавила, что эти точки зрения одинаково истины – и это несмотря на то, что все три одинаково ошибочны.
– Как так?
– Не знаю. Джул обладала многими удивительными качествами, но многословие к их числу не относилось. Хотя однажды, когда мы, как обычно спорили, что такое так называемый «духовный путь», она сказала нам: «Каждый может поместить себя в самый центр всего; не просто почувствовать, но на самом деле стать создателем вселенной, приманив свою собственную лису».
– Той вселенной? Или этой?
– Той, этой, любой – не важно! Стирай границы, они существуют только в твоей голове… Потом она сказала, что несмотря на схожесть, или даже, как ты весьма проницательно заметил, на идентичность результата, сценарии «создания» у каждого будут совершенно разными, и что создание Вселенной – это лишь один небольшой шаг к осознанию того, что нет ни вселенных, ни их создателей.
– Я гляжу, самую мякотку вы решили оставить на десерт. Не могу также не отметить, что эта последняя версия сильно отличается от всего, что вы говорили раньше.
– Правда? Хм… Нет, не думаю, что отличается.
– Ладно, не важно. А духовный путь-то тут причем?
– Она также сказала нам тогда, что подлинной задачей – но не целью – абсолютно всех духовных путей является полная деконструкция абсолютно любых сюжетов…
– …в том числе сакральных, – вставил поверенный.
– Особенно сакральных, – уточнил священник.
– А что же тогда цель?
– Цель – обнаружить то единственное общее, что присутствует во всех этих сюжетах без исключения. Очень советую тебе продвигаться к этой цели, упростив задачу.
– Каким образом?
– Начни с того, чтобы соединить все сюжеты в один. В таком случае остальные станут, как выразился бессмертный классик, его бесконечными вариациями.
– И что это за сюжет?
– Сюжет о причине, ставшей следствием самой себя.
– Я должен понять, что это значит?
– Видимо, пока нет. К сожалению для всех.
Священник внимательно посмотрел на меня, как бы опровергая сказанное только что. Я, естественно, принял вызов, собираясь опровергнуть его опровержение, и…
И вдруг в его зрачках мне привиделось кое-что, из-за чего я сразу же забыл о том, что собирался опровергать. А увидел я там очень, очень высокую гору красновато-бурого цвета правильной конической формы. Я сразу догадался, что это была за гора, и быстро опустил глаза, чтобы догадка не успела принять форму отчетливого образа, который наверняка бы потом преследовал меня до конца жизни.
Поздно. Как и всегда, мое нежелание быстро обернулось его противоположностью – твердым намерением во всем разобраться. Я принялся настойчиво ввинчивать свой взгляд в его зрачки.
Гора постепенно приближалась и, как бы глупо это ни звучало, именно моя гордость вынудила меня смириться и признать, что на самом деле я сморю на гигантскую груду человеческих тел, большинство из которых находилось в начальной стадии разложения. В этот момент у самого ее подножья я увидел то, ради чего здесь и оказался – конечную точку моего пути. Очнулся я в сильном замешательстве от того, что увиденное не вызвало во мне ни отвращения, ни ужаса.
Священник, очевидно знавший, что со мною сейчас произошло, дал мне небольшую передышку, чтобы я мог прийти в себя. После короткой паузы он продолжил:
– Джул призывала нас отказаться от привычного нам порядка постижения, при котором тезис признается верным, если его антитеза производит впечатление ложной, и наоборот. Однако, если вернуться немного назад и предположить, что прав я, а не твой отец, то из-за невероятной силы нынешней Лисы больше нельзя сказать с достаточной уверенностью, смогут ли эти существа пережить ваше воссоединение. Одна ваша неосторожная мысль может стать для всех них роковой. Но я верю, что соединившись вновь, вы сможете достичь определенного уровня вашей общей стабильности, при котором и существование этого мира, и существование всех, кто его населяет, перестанет быть скоротечным до такой степени.
– Мы что, уже договорились до всеобщего бессмертия? Земного рая? – рассеяно спросил я.
Он усмехнулся:
– Почти. Речь хоть и не идет о бессмертии тела, но да, мы определенно говорим о бессмертии – точнее, о непрерывности осознания. Очень может быть, что и всеобщей. Как тебе ставки? Не то, что бумажники подрезать у ротозеев, а?
– Вон вас куда понесло…
Способность рассуждать рационально вдруг вернулась ко мне.
– Знаете, я-то совсем не против жить вечно – и заодно взять на себя ответственность за эти несчастные восемь миллиардов – но для начала мне все-таки хотелось бы убедиться, что где-то за дверью не прячется парочка санитаров со шприцами и смирительными рубашками. Я называю это «политикой детских шажков». Ответьте мне лучше вот на что: полчаса назад вы говорили, что история этого и предыдущего поколения Стоунов отличается от остальных. У меня три вопроса: чем именно? Кто, наконец, такая «тетя Джулия»? И где сейчас мой двойник?
– Не считая третьего, ответ на два остальных вопроса содержится в истории предпоследнего, восьмого поколения семьи Стоунов – истории, главными героями которой, как ты верно угадал, были я, Джул и твой отец. Только ее мне и осталось очень коротко тебе рассказать. Ты готов меня выслушать?
– Я могу выбирать?
– Нет, – вздохнул он.
И сразу постарел лет на двадцать.
– Так вот, ты был прав: меня – как и тебя, и двух юношей до нас – готовили по сходной методике, заставляя с самого раннего детства выдумывать предельно достоверных персонажей и затем объединяться с ними.
Конечно, методы обучения немного отличались из-за разницы характеров и темпераментов. Я, например, был полностью лишен авантюрных черт. Это позволило моему отцу с самых юных лет изолировать меня от внешних источников информации, а заодно и от общения со сверстниками – якобы из-за того, что в мире тогда свирепствовал вирус полиомиелита. При этом мне говорили, что воспитываюсь я так же, как и остальные дети. Поначалу меня даже уверяли, что в соответствии с последними веяниями современной педагогической науки двойники необходимы всего лишь для домашнего обучения разным школьным предметам.
– Изумительное скотство. Мне нравится.
– Знал, что ты оценишь. Благодаря влиянию Лис все дети до нас с тобой обладали уникальными способностями, и я не стал исключением. Особенно хорош я был в толковании Священного Писания.
Я уже
