Кайран Вэйл. Академия Морбус - Игорь Углов
— Мифы, которые ходят снаружи, — продолжил Валемар, — не совсем мифы. Они — упрощённые версии фактов. Да, стены здесь иногда «шепчут». Это не плод воображения. Это эхо магических процессов, которые вы пока не в состоянии осознать. Прислушивайтесь к ним. Но не верьте всему, что услышите. Они могут говорить правду, чтобы заманить вас в тупик.
Да, некоторые студенты исчезают. В мире, где сила добывается через риск, потери — статистическая неизбежность. Ваша задача — не стать этой статистикой.
Да, ваши сны здесь могут меняться. Академия стоит на Бездне Снов. Мы фильтруем её влияние, но полностью исключить его нельзя. Если вам приснится что-то… чересчур яркое или последовательное, — он впервые изменил выражение лица, что-то вроде намёка на понимание, — зафиксируйте это в дневнике и сообщите наставнику. Это может быть как проклятием, так и ключом.
Он обвёл зал взглядом, в котором не было ни угрозы, ни ободрения. Был только холодный свет факта.
— Вы спросите: «Что мы получаем взамен?». Знание. Силу, о которой уличные заклинатели не смеют и мечтать. Шанс стать элитой мира, который прячется от солнца. И самое главное — понимание. Понимание того, как всё устроено на самом деле. Цена этого понимания — ваш прежний мир, ваша прежняя наивность и иллюзия свободы. Сделка заключена. Печать поставлена. Обратного пути нет.
Он позволил этим словам повиснуть в воздухе.
— Теперь о практическом. Ваши клейма — это не только метка. Это канал связи, ограничитель и счётчик. Через них академия отслеживает вашу магическую активность, ваше местоположение в пределах территории и в целом ваше… наличие. Попытка срезать, замазать или блокировать клеймо будет расценена как акт мятежа. Последствия — от полного подавления магического дара до мгновенной нейтрализации. Не проверяйте эту систему. Она проверена веками.
Потом он рассказал о «мёртвых зонах» — местах, где магия ведёт себя непредсказуемо или гаснет совсем, и о том, что туда без сопровождения старших курсантов или преподавателей ходить запрещено. Упомянул о «Пищеварительном тракте» — служебных туннелях, куда сбрасывают магические отходы, и предупредил, что запах оттуда — не просто запах. Это психоактивная субстанция, которая может вызвать безумие.
Так как я сидел почти в самом углу, и на последней ступеньке аудитории, мне было всех. И все на удивление спокойно восприняли всё услышанное. Никто не знает, что тут происходит на последних курсах. Из нас никто, а те, кто знают видимо не горят желанием рассказать, что здесь происходит. Ведь те, кто её окончил, молчат о «своих студенческих годах». Но видно всё будущих адептов неплохо подготовили.
Старик Генрих… надеюсь он доживёт до моего выпуска. Это ведь он рассказ мне многое об это академии.
— И последнее, — сказал Валемар, уже собирая свои записи. — Самый опасный миф, в который вы можете поверить, — это миф о том, что вы здесь учитесь. Нет. Вы здесь проходите трансформацию. Одни станут алмазами. Другие — углём. Третьи — пеплом, который удобрит почву для следующих поколений. Ваш выбор не в том, быть или не быть. Ваш выбор — в том, чем быть. И этот выбор вы делаете каждый день, каждым своим действием и бездействием. Вводный урок окончен! На выходе вы получите своё расписание уроков, и факультативов.
Он кивнул и сошёл с кафедры, растворившись в боковой двери также бесшумно, как и появился.
В зале ещё несколько секунд царила тишина, которую на этот раз нарушил не гул, а тяжёлое, подавленное молчание. Затем заскрипели скамьи, зашептались голоса — уже без прежней дерзости, с нотками тревоги и переосмысления.
Леон рядом со мной тихо щёлкнул языком.
— Чётко, структурировано, без лишних эмоций. Прямо как руководство к особо опасному заклинанию. «В случае ошибки адепт будет уничтожен». Приятно, что с нами не стали сюсюкать.
Я не ответил. Я смотрел на своё клеймо. Оно слабо пульсировало в такт ударам моего сердца. Канал связи. Счётчик. Ошейник. Ректор говорил о балансе и санитарной обработке. Валемар только что объяснил механику клетки. Мы не просто учились в опасном месте. Мы были встроены в него как шестерёнки. И моя охота на Корвина будет не актом моей свободы, а работой одной маленькой шестерёнки по чистке других, чтобы весь механизм крутился ровнее.
Это знание не испугало меня. Оно прояснило картину. Теперь я понимал правила на самом фундаментальном уровне. И чтобы их изменить, нужно было не вырваться из клетки. Нужно было научиться управлять механизмом изнутри. Или сломать его так, чтобы никто, даже Ректор, не смог починить.
Глава 6. Уроки магии
Первым уроком в списке была «Теория магических техник» — проходил в одном из лекционных залов, куда согнали половину первокурсников независимо от Дома. Аудитория была будто высечена в скале, ярусами спускаясь к кафедре, за которой стоял сухопарый профессор с лицом, напоминающим высохшую рептилию. Он представился как профессор малой магии Андрэ Торвин. Где-то пятьдесят человек распределились по аудитории, и свободных мест почти не осталось. После краткого знакомства начался урок. Вместе с этим и Голод решил напомнить о себе. Слабоват оказался паренёк, хватило лишь на сутки, и теперь голод будет по кусочку поглощать моё самообладание.
— Магия, — начал он, и его голос, шипящий и цепкий, заполнил зал без усилий, — это не фокус-покус. Это архитектура. Вы строите мысленную схему техники — каркас из воли и намерения, — а затем наполняете её силой, которую черпаете изнутри или извне. Сегодня мы построим простейшую матрицу «Искры». Концентрация, дети. Чистота формы.
Он продемонстрировал: сжал кулак, развернул ладонь. Над ним вспыхнула крошечная, искра тёмного огня, висевшая в воздухе идеальной сферой. В зале пронёсся восхищённый вздох.
— Теперь вы, — скомандовал Торвин. — Построить матрицу. Не спешить. Ошибиться на этом этапе — всё равно что заложить трещину в фундамент своей башни магии.
Мой голод, до этого вялый, встрепенулся и уставился на эти крошечные вспышки, как волк на стадо овец. Я сжал челюсти, впиваясь ногтями в ладони под столом. Контроль. Только контроль.
Я закрыл глаза, пытаясь отгородиться от давящего гула десятков пытающихся студентов. Я представил себе каркас — простейшую решётку. Пробовал «ухватиться» за тот скудный внутренний резерв, что у меня был. Но он был подобен горстке влажного песка — сколько ни сжимай, ничего не выжмешь. Я попытался сделать то, что делали другие — потянуться к внешнему эфиру, к фоновой магии академии. И тут случилось непоправимое.
Мой голод, почуяв внешний поток, дёрнулся.
