Кайран Вэйл. Академия Морбус - Игорь Углов
Он закрыл блокнот и отодвинул его от себя.
— Вопрос теперь в том, что делать с этими последствиями. У вас есть планы, юные архитекторы хаоса?
Мы переглянулись. Планов не было. Были лишь инстинкты: найти воду, еду, безопасное укрытие, не дать тем, кто выжил, передушить друг друга в панике.
— Возвращаться, — просто сказала Бэлла.
— Достойная краткосрочная цель, — согласился Малхаус. — Но неподходящая. Выход всё равно закрыт до следующего набора мощными чарами, которые больше некому снять, и сами они не развеятся.
— Значит нужно здесь как-то выживать… нам всем. — произнёс я.
— Без структуры, без правил, даже примитивных, эта масса напуганных детей и сломленных взрослых быстро деградирует до состояния стаи. А стая в условиях тотального дефицита ресурсов… вы понимаете.
— Вы предлагаете создать новые правила? — спросил я. — Новую систему?
— Я предлагаю предотвратить самый кровавый хаос, — поправил он. — Я не Ректор. Я не верю в идеальные системы. Но я верю в необходимость минимального порядка для предотвращения убийства слабого сильным за глоток воды. Для этого нужен авторитет. Не тирания. Авторитет. Тот, кому будут верить. Или, как минимум, бояться ослушаться.
Он посмотрел на нас по очереди.
— У вас троих он есть. Вы — те, кто стоял в центре бури и вышел из неё. Для выживших вы — миф. Призраки, демоны, спасители — неважно. Вы — сила. И вы вместе. Это уже структура.
— Мы не хотим править, — резко сказала Бэлла.
— Я и не предлагаю вам править. Я предлагаю вам… быть точкой сборки. Якорем. Чтобы те, кто ещё способен мыслить, знали, куда можно прийти. Чтобы те, кто хочет просто выжить, знали, что есть некая общая договорённость, которую нарушать не стоит. — Он выдвинул ящик стола и достал оттуда несколько листов относительно чистой бумаги, чернильницу, перо. — Вам не нужен трон. Вам нужна… штаб-квартира. И несколько простых законов. «Не убивай без крайней необходимости». «Дели найденную воду и еду». «Слушайся, когда речь идёт о общей безопасности». Примитивно, но работает в краткосрочной перспективе.
Он говорил как всегда — холодно, расчётливо, без эмоций. И, как всегда, был прав. Мы видели, как по руинам уже начали бродить мелкие группки, присваивающие себе найденные запасы, оттесняющие слабых. Ещё день-два, и начнётся настоящая резня.
— А вы? — спросил Леон, впервые оборачиваясь от своего наблюдения. — Вы будете помогать?
— Я буду советовать, — сказал Малхаус. — У меня нет дара, который внушает страх или благоговение, как у вас. У меня есть только логика и знание человеческой природы. И мои архивы — то, что уцелело. Карты, планы, данные о хранилищах, о слабых местах в уцелевших конструкциях. Эта информация сейчас дороже золота. Я готов её предоставить. В обмен на одно.
— На что? — насторожилась Бэлла.
— На гарантию, что в этом новом… сообществе… найдётся место для того, кто ищет правду, даже неудобную. Чтобы моё расследование не было последним. Чтобы память о том, что здесь произошло, не стёрлась в борьбе за кусок хлеба.
Мы снова переглянулись. Это была сделка. Но не та, что предлагал Ректор. Это была сделка выживших, а не заговорщиков. Малхаус не хотел власти. Он хотел смысла. Места для своей бесконечной тяги к истине.
— Договорились, — сказал я от имени всех нас.
Мы провели у него ещё час, обсуждая практические детали. Где можно обосноваться (полуразрушенная, но с толстыми стенами библиотека западного крыла). Как организовать сбор и учёт ресурсов (Леон немедленно начал строить в уме схему). Как сообщить о «новых правилах» (через сеть выживших Шёпотов, которых Бэлла знала в лицо).
Когда мы уходили, Малхаус снова открыл свой блокнот.
— Одно последнее замечание, Вэйл, — остановил он меня на пороге. — Та сила, что в вас. Она теперь… иная. Будьте с ней осторожны. Вы не просто поглотитель аномалий теперь. Вы — носитель самого акта уничтожения системы. Это делает вас самым сильным… и самым опасным существом в этих руинах. Для других. И для себя.
Я кивнул. Я и сам это чувствовал. Пустота внутри была спокойной, насыщенной, но в её глубине дремала та самая чудовищная мощь, что разорвала узел. Она была частью меня. Моим новым, страшным даром. И моим новым проклятием.
— Я знаю, — сказал я.
Мы вышли в коридор. Воздух по-прежнему пах пылью и озоном, но теперь в нём также чувствовался запах дождя — где-то наверху, за пеленой, шла настоящая гроза, и первые, чистые капли начали пробиваться сквозь марево, смывая пепел и кровь с камней.
Бэлла взглянула на меня, потом на тёмные своды коридора, ведущие к библиотеке, к нашему новому, странному, страшному будущему.
— Ну что, архитектор? — повторила она свой вопрос, но теперь в нём звучала не только усталость, но и тень чего-то, отдалённо напоминающего решимость. — Пора строить. Хоть что-нибудь.
— Пора, — согласился я.
И мы пошли. Впереди была работа. Тяжёлая, грязная, бесконечная работа по сбору осколков академии и попытке сложить из них что-то, хоть отдалённо напоминающее жизнь. Не идеальную. Не справедливую. Просто жизнь.
Но мы шли не одни. У нас была правда, какой бы страшной она ни была. У нас было знание цены порядка и цены хаоса. И у нас друг у друга.
А это, как я начинал понимать, в новом, диком мире, рождённом из обломков старого, было самой большой силой из всех.
Конец.
