Лемнер - Александр Андреевич Проханов
Ночью они лежали в жарко нагретом кунге. Тихо урчал мотор. Мимо по трассе шли танки, краснели хвостовые габариты. Далеко ухало, но зарницы не долетали. В полях таяли и испарялись снега, а в кунге было так жарко, что они лежали без одеяла. Она пальцем вела по его бровям, губам, подбородку, рисовала ему лицо. От её прикосновений складки разглаживались, копоть пропадала, лицо начинало светиться.
— Ты мой герой, отважный воитель. Тебе покоряются города. Тебя любит армия, обожает народ. Народ устал от лжи, произвола, казнокрадства. Народ ждёт, что ты спасёшь его от банкиров, от разбойной власти. Сегодня ты самый известный и любимый человек в России.
— Я самый несчастный, проклятый человек. Я детоубийца. Убил моего нерождённого сына, заморозил на полярной льдине. Убил второго сына, повёл на пулемёты и не сумел заслонить грудью. Я проклятый. Путь к Величию, который ты мне указала, — это путь детоубийства, путь бесчисленных смертей, которые тянутся за мной.
— Твои убитые сыновья были дети, зачатые без любви, во блуде. Я рожу тебе сына, зачатого в любви. Мы венчанные муж и жена. Я беременна, ношу твоего сына.
В кунге было так жарко, что одеяло соскользнуло на пол. Она вела пальцем по его бровям, губам, подбородку и рисовала лицо, на котором не было злых морщин, тёмных ямин, торчащих скул. Рисовала лицо, не изуродованное гримасами ненависти, судорогами команд, страхами смерти и безумным ослеплением боя. Это лицо было чудесное, непорочное. По дороге шли танки, рубинами горели хвостовые габариты. В полях таяли, оседали снега, и проступали остовы подбитых машин. В храме на полу валялся хвостовик разорвавшейся мины и два кольца от гранат. А здесь лежала любимая женщина, и в её теплом дышащем теле из хрупких нитей и прозрачных лучей взрастал его сын.
— Когда ты почувствовала?
— В ту же секунду, когда случилось зачатие.
— Что ты почувствовала?
— Жар, тепло. Меня обожгло. Потом свет, огромный, белый, из лепестков. Края лепестков переливались красным, голубым, золотым. И тишина. Испуг. Всё заволновалось, побежало, каждая клеточка, каждая струйка, каждая кровяная частица. Они побежали от меня к нему. От моего сердца к его зародившемуся сердцу. Из моих глаз к его глазам. Из моих рук к его ручкам. Из моих ног к его крохотным ножкам. Я отдавала моё тело ему, и он с первых секунд отнимал моё тело и создавал своё. А потом покой. Я лежала и вслушивалась в себя, как слушают морскую раковину. Чуть слышно шумела во мне его жизнь.
— Любимая, — он прижимался к её груди, желая услышать потаённую жизнь. Не слышал. Билось сердце. Шумел двигатель. За стенами кунга рычал танк. Пролетела в ночи вертолётная пара. Среди этих звуков он не слышал звука будущей жизни, своей, её, их нерождённого сына.
— Как же нам теперь жить?
— Я не ведунья, не слушаю бубен шамана, духи не открывают мне будущее.
— Ты предсказала мне Северный полюс, Африку. Поместила в треугольник, в углах которого сидят три попугая, красный, жёлтый и синий. По твоему наущению я убил жёлтого попугая. Убил многих других. Кого теперь я убью?
— Есть кабинеты власти, коридор власти, кулисы власти, есть её катакомбы. Есть слухи, шёпоты, утечки, намёки, есть выражения глаз. Тебя выращивают опытные садоводы. Тебя приблизили Чулаки и Светоч. Твоими руками один хотел уничтожить другого. Ты принял сторону Светоча и уничтожил Чулаки. Стал непомерно сильным и опасным для Светоча. Он боится тебя, хочет умалить, отнять армию, перевести в Москву под своё крыло, на бессмысленную, бесполезную должность. Свести на нет, чтобы о тебе забыли. Быть может, уничтожить тебя. Ты узнал слишком много о тайнах его кабинета, о железных шкафах с флаконами формалина. Вокруг тебя вьются разведчики группы «К». Жди появления Светоча. Будь очень чуток, осторожен. Не избежать столкновения. Победит тот, кто ударит первым.
Лемнер пугался. Женщина, которую он обнимал, была ведунья, слушала бубен шамана. Она уходила в сокровенную молельню со стеклянными саркофагами, где дремали духи озёр, лесов и пустынь. Разбуженные духи уносили её на берега морей и великих рек, омывали ливнями, опаляли жаром песков. Ей открывалось знание о ходе времён. Будущее тайными письменами было начертано на крыле африканской бабочки. На перламутровом крыле среди хрустальных прожилок, алых вкраплений, золотистых орнаментов таились талые снега в украинской степи, идущие по дороге танки, разгромленный храм с догорающим иконостасом и любимая женщина, драгоценная и прекрасная, от которой вдруг повеяло тьмой.
Глава сорок четвёртая
Нежданно, без предупреждения, нагрянул на фронт Антон Ростиславович Светлов. Ночью Лемнер получил сообщение из штаба о визите, а утром он встречал высокого гостя на въезде в разорённый посёлок. По бетонке шла бронегруппа из четырёх бэтээров, разведя пулемёты «ёлочкой». Автоматчики на броне водили глазами по обочинам. Колыхал бортами, крутил антенной зенитно-ракетный «Панцирь», прикрывая бронегруппу от беспилотников. Над бетонкой кружила вертолётная пара, облетая окрестные поля. В бронированной машине «Тигр» катил Светоч.
Он вышел из машины, нацелив на Лемнера хрустальный розовый глаз. Лемнер приготовился рапортовать, но Светоч остановил его и обнял.
— Передаю от Президента Леонида Леонидовича Троевидова благодарность за службу, — Светоч выпустил Лемнера из объятий и оглядывал, словно хотел убедиться, того ли он обнимал.
— Служу России! Служу Президенту! — Лемнер чутко улавливал запахи, которые привёз с собой Светоч. То были запахи, витавшие в кабинетах власти, запахи смертоносных интриг и скрытых опасностей. От этих опасностей не спасала броня, охрана, зенитные ракеты. Опасности могла обнаружить животная чуткость, утончённая бдительность и вчерашние предупреждения Ланы. Она слышала шёпоты властных коридоров.
— Взятие Бухмета означает перелом в украинской войне. «Нью Йорк Таймс» пишет о стратегическом поражении Киева. Китайцы прислали Президенту поздравление. Недобитки Чулаки отказались от реванша.
— Пообедаем, Антон Ростиславович, а потом поедем в войска, посмотрим лагеря. Сможете побеседовать с бойцами, кто брал Бухмет.
— Не буду обедать, сразу в войска, — Светоч нетерпеливо посмотрел в поля, где, по его мнению, находились войска.
Они прибыли в лагерь, в лесной пансионат, уцелевший от бомбардировок. Вокруг лагеря плотным каре построились бэтээры. Тяжёлая самоходка уставила в небо непомерно длинный ствол, ещё недавно посылавший снаряды в горящий Бухмет. В соснах стояли деревянные корпуса. Топились печи. Дым валил из труб. Была развёрнута полевая баня, просторные палатки, где пыхтели котлы, хлестала горячая вода. Солдаты сбрасывали замызганную, истлевшую от пота одежду, парились, окатывались горячей водой, мылились душистыми шампунями, ахали, хохотали. Голые, охваченные паром, бежали в соседнюю палатку, где облекались
