Ужасы жизни - Маша Гаврилова

Утром последнего дня на Филаретовой горе был туман. Мне не хотелось уезжать, хотелось стать частью горы. К восьми туман развеялся, и моя грусть вместе с ним. Нельзя, чтобы такая красота становилась обыденностью. Такая красота заслуживала ежесекундного восхищения. Как мой конь. Когда я слезла с Филаретки, конь пришел, ткнулся мне мордой в плечо и позволил погладить себя. Я достала из карманов куртки мятую морковку, погрызанное яблочко и раздавленный сахарок. Конь всё равно обрадовался и всё сожрал. А потом ускакал. Я не стала плакать, а пошла дежурить на кухне и готовить всем обед. Вечером мы смотрели, как падают звезды, и загадывали вернуться на Алтай еще разок.

Наступил мой день рождения. В этот день мы возвращались из экспедиции в Москву. Дружба – это всегда дистанция, она только крепнет от расстояний и разлук. Так что я села в самолет и спокойно полетела. Я знала, что конь точно найдет, чем занять себя, и всегда будет ждать меня. А я – его.

Веселая компания

У дедушки за печкою компания сидит

И, распевая песенки, усами шевелит

Мы встретились случайно и испугались друг друга. Они были стаей, я была одна, но им было страшнее. Потом мы начали привыкать друг к другу, даже улыбаться. Иногда я их не замечала и игнорировала, долго корила себя после. Они были удивительно светлыми, удивительно добрыми и всё мне прощали. Их было несложно впустить в сердце, даже мое снежное им подошло.

Время шло, и мы стали видеться по отдельности. Их магия не угасала. Они были разными, они были уникальными. С любым из них я готова была провести жизнь, но вместо этого старалась увидеться хотя бы раз в пару месяцев или реже.

Время шло, и становилось ясно, что только любовь к ним я могу выдерживать. Светлую, легкую, ненавязчивую, как первый снег. Мне не нужно было большего, мне нужны были они. И я делала всё, чтобы держаться рядом, – а они не делали ничего. Они даже вряд ли догадывались о моей любви. Зачем и кому вообще нужны признания?

А время шло, и я влюбилась в одну из них не по-человечески, а иначе. Я смотрела на нее и думала, что хотела бы с ней засыпать. Мы флиртовали всегда, когда виделись. Меня это забавляло и настораживало. Я была уверена, что эта любовь кончится скоро, когда нам обеим станет скучно. Я не сомневалась, что для нее это не значит ничего. Я падала в сугроб новой странной жизни.

А время шло, и я начинала чувствовать отчаяние. Убеждать себя, что мне нравится быть одинокой льдинкой, становилось сложнее. Была поздняя осень, за окном шел противный мокрый снег, мне хотелось негорького тепла и опереться о плечо. Я начинала сомневаться даже в дружбе со стаей и не чувствовала света. Мы с ней иногда держались за руки и никогда этого не обсуждали.

А время шло, и я решила стать снежной королевой. Кажется, я уже была кем-то такой, но нужно было еще поднажать. Снежные королевы, как известно, убивают любой флирт внутренним льдом и за руки не держатся, чтоб случайно не растаять. Еще мне рассказывали, что снежные королевы плачут только из-за работы, но никак не из-за любви. Мне это очень подходило.

А время шло, и я хотела запретить ей прикасаться ко мне, потому что карьеры снежной королевы у меня всё же не вышло. Раз уж эта любовь будет скоротечной, зачем удерживать ее сцепленными руками. Я смотрела на нее и думала, что с ней нестрашно воспитывать детей. Но дети мне были ни к чему. Ей наверняка тоже.

А время шло. Она отменяла встречи. Я плакала от обиды и горечи – как это всё некстати. Она была вежливой, но никогда не держала обещаний. Мне не хотелось обвинять ее. Она просто была такой. А я такой не была.

А время пришло – и я уехала далеко-далеко, чтобы они не смогли меня найти никогда. Снежной королевой я не стала и решила хотя бы поселиться в снежном королевстве.

В снежном королевстве время остановилось. Я тревожно дышала холодом и никак не могла замерзнуть. Мне было спокойно. Я почти не думала о ней, только в моменты слабости выла – так скучала. Но я надеялась, что скоро всё забуду.

В снежном королевстве мне понравилось – холодное, красивое. Только спать на льду было твердо. Это к лучшему, никаких кошмаров. Я устроила свою жизнь так, чтобы общаться только с продавцами в магазине. Мне очень хорошо удавалась отчужденность. Я даже начала верить, что смогу однажды превратиться в снежную королеву.

В снежном королевстве чужачкам не доверяли. «Ты никому не нужна», – мог сказать мне любой прохожий. Я кидалась снежками в недоброжелателей. Легче не становилось. Я и в старой жизни никому не была нужна.

Из снежного королевства я писала матери длинные письма:

Дорогая мама,

В снежном королевстве мне очень нравится. Меня тут никто не любит, и я тоже тут никого не люблю. Всё холодное, везде снег. Очень красиво! Навещать меня не надо, я отлично устроилась!

Откуда: Снежное королевство, улица Снежинок, дом 22

Куда: улица Отчаяния, дом 1

Кому: маме

Мать отвечала скомкано. Ей не хотелось приезжать, ей не хотелось со мной общаться. Ее желания ограничивались тем, чтобы я была жива и здорова. Наверное, моей стае тоже хотелось именно этого.

А время снова пошло, и мою морозно-холодную жизнь омрачили тараканы. Я визжала безумно, когда впервые увидела их. Они пришли вчетвером незаметно и стали обосновываться. Я пыталась убивать их предметами, но каждый раз они оказывались проворнее. Все жители снежного королевства в один голос уверяли, что тараканов здесь не бывает. Но мои ждали меня дома каждый день.

Мама говорила, что они разносят болезни и питаются крошками. Интернет говорил, что они могут адаптироваться к любым условиям. Продавщица в магазине сказала, что древнее тараканов на планете нет никого. Мне надоел этот снежный ком фактов о тараканах, и я отмахивалась ото всех. Я не желала знания, я желала им смерти.

Они были разумны. Я поняла это, когда около тараканьего яда оказалась записка: «Грустно и невкусно». Оставалась надежда, что они распробуют яд и скоро оставят меня. Но на следующее утро они как ни в чем не бывало бегали по раковине. Я кричала на них так, что осыпались сосульки, и покупала новые средства уничтожения.

В клейкой ловушке тараканы оставили записку – приглашение на концерт за печкой. Они поднимали белый флажок, им хотелось мира. А мне не хотелось. Я демонстративно ушла на весь вечер кормить уток на незамораживаемом пруду. Утки на пруду стали моим интересом и тихой гаванью. Я часто приходила к ним, смотрела на их лица, прикармливала. Их кряканье освобождало меня, и я рассказывала им о жизненных трудностях. Кому как не им. Но утки не были моими друзьями, утки были моими наставницами и покровительницами. Я жила этими встречами.

Тараканы не унывали. Они были неприятны во всём: усики, лапки, даже цвет их тел, – и всё время мельтешили на кухне. И пришло время мер – я вызвала службу уничтожения насекомых. Эта служба называлась «Белый туман». Наверное, из-за средства, которое распылялось по помещению. Я ушла на весь день к уткам, ужасно замерзла. А вечером вернулась. И тараканы сидели как ни в чем не бывало. А потом устроили концерт за печкой. Пели они красиво и, видимо, были бессмертны. И я смирилась.

И мы с тараканами стали друзьями. Нельзя сказать, что это произошло сразу: я скучала по моей стае и верила только уткам. Но