Монстросити. Панктаун - Джеффри Томас

Его мансарда занимала верхний этаж целиком. Узкий балкон тянулся вдоль всего здания, и теплыми ночами Дрю сидел там и слушал музыку, глядя на городские огни основанной землянами колонии под названием Пакстон. Которая чаще и не обязательно по-теплому называлась Панктаун. Иногда Дрю делал здесь наброски. Он работал с более объемным материалом, однако был убежден, что каждый творец должен уметь рисовать, так же как каждый хирург должен знать, как накладываются швы.

Мебель на балконе была свалена в кучу и перевернута на время зимы. Дождь хлестал его по спине, пока Дрю пытался отпереть дверь. Подсвеченные кнопки кода замигали, и он уже собирался достать ключ, когда большая металлическая дверь, наконец, заскрежетала и отворилась на три четверти, прежде чем ее заело. Дрю проскользнул внутрь, ударил по верхнему блоку тошнотворно зеленых лампочек и нажал на внутренний ключ. Створка закрылась с жалобным металлическим стоном.

Верхний свет тоже потрескивал. Возможно, буря повредила проводку, незаконно подключавшую его к городской электросети. Что ж, такую цену приходится платить.

Прямо в пальто, отяжелевшем от дождя и завивавшемся вокруг ног, Дрю направился к металлическим полкам, которые были заставлены большими, помеченными клейкой лентой бутылями с жидкостями и порошками. Вытащил одну без этикетки, отвинтил крышку и, понюхав содержимое, отшатнулся от запаха. Оно самое.

С бутылью, которую он зацепил пальцем за ручку, словно за спусковую скобу, Дрю протопал обратно к двери и вернулся под ливень.

Тот набирал силу, но вода едва ли навредила бы герметику. В конце концов, он же водонепроницаемый.

Клон был на прежнем месте. Никто не унес его, ни одно животное им не пообедало. От него не исходило зловония. Как давно существо мертво? Запечатало ли окаменение кожи его разложение? Пластиковый герметик справится с этим гораздо лучше.

Дрю лил прозрачную, густую, как сок, жидкость прямо на труп, не обращая внимания на пролетавшие и проносившиеся по мокрой улице машины. Он был осторожен и старался не наступить в герметик, который уже начал растекаться вокруг фигуры. Дрю хотел залить вещество таким плотным слоем, чтобы приклеенный к улице клон было невозможно убрать, пока кто-нибудь, наконец, не додумался бы освободить его долотом.

Герметика осталось совсем немного, Дрю вытряхнул остатки, просто чтобы избавиться, и выбросил кувшин в переулок между складами. Кивнул, с улыбкой глядя на фигуру, которая блестела, словно покрытая лаком. Затем подумал, что было бы интересно расписаться рядом на тротуаре краской из баллончика – в конце концов, он же вытатуировал свое имя на нескольких клонах, прежде чем выпустить их, – но боялся, что кто-то может подумать, будто это обычный мутант, а он – его убийца.

Конечно, в мастерской всегда имелись клоны в процессе создания, чтобы подтвердить реальное положение дел.

Дрю промок насквозь, ему не терпелось вернуться, принять горячую ванну, сварить чашку свежего кофе. Он оставил свое мертвое детище, по-прежнему довольный и самой его смертью, и тем, что после гибели оно продолжит существовать в виде произведения искусства.

* * *

Он всегда держал полным большой бак для кофе, который когда-то принадлежал местному кинотеатру – запах кофе успокаивал, а журчание умиротворяло. Напиток был застоявшимся, двухдневным, поэтому Дрю его слил и поставил готовиться новый. Он уже принял ванну, переоделся в чистые спортивные штаны, черную футболку и ботинки для кун-фу. Вдохновленному вечерней находкой, ему не терпелось приступить к работе. Предстоял дорогостоящий заказ.

Не он ли хлюпает в своей химической ванне? Из нее тоже исходило приятное уху бульканье, однако вонь реактивов раздражала, поэтому Дрю, как правило, задвигал перегородку и включал вентиляторы. Клоны часто ворочались в своих амниотических ваннах, будто зародыши в тревожном сне.

Этот, как обычно, предназначался для богатого клиента. На создание клона уходили недели, иногда больше, но одна продажа позволяла оплатить месячную ренту и обеспечить себя едой и материалами для работы.

Поначалу Дрю был наивен и думал, что проданные им создания, возможно, выставляются в похожих на клетки террариумах, как экзотические животные, или, чтобы их можно было лучше рассмотреть, прогуливаются на вечеринках среди гостей. Что ж, да, и то и другое было правдой. Но Сол – друг, связывавший Дрю с богачами, – однажды был на вечеринке, где одного из клонов подарили имениннику на день рождения. Существо на всю ночь приковали цепью к колонне из искусственного мрамора, а в конце праздника вынесли на ярко освещенный двор и заставили проглотить невероятно дорогое кольцо. Затем молодому человеку, у которого был день рождения, преподнесли нож, чтобы он мог достать кольцо, которое тоже предназначалось ему в подарок. Под ободряющий вой и улюлюканье своих юных друзей именинник начал резать, тыкать и гоняться за убегающим созданием. Сол сказал, что когда умиравший клон срыгнул, наконец, кольцо, юноша был разочарован. Но все равно выпотрошил его, забросал внутренностями своих гогочущих друзей, гонялся за своей девушкой вокруг бассейна с головой клона, затем швырнул ее в воду под одобрительный рев.

Поначалу Дрю не знал, как ко всему этому относиться. Во-первых, разумеется, уничтожать его произведение искусства было все равно, что разрезать на ленты картину.

А кроме того, разве не являлись клоны продолжением его самого?

Главное, что нужно было сделать с каждым клоном, независимо от того, какой станет его конечная форма, – стереть сходство с самим собой. Дрю добивался этого множеством способов: химическими инфузиями, окрашиванием, клеймением, татуажем, скарификацией, прижиганием, удалением конечностей, добавлением конечностей, хирургическим вмешательством, молекулярным взломом, генетическими манипуляциями. Он не хотел, чтобы эти существа становились его автопортретами. Клоны не должны были походить на него, иначе стали бы результатом работы природы и науки, а не произведениями искусства. Дрю использовал собственный генетический материал лишь как своего рода глину, поскольку тот был под рукой. И если бы это когда-нибудь стало юридической проблемой (он лишился художественного гранта, как только начал создавать клонов), Дрю смог бы защититься тем, что манипулировал только собственным телом, а с ним имел право делать все что хотел. Этика клонирования и права клонированных форм жизни были достаточно туманными, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности. Пока он ограничивался клонированием самого себя.

Не менее важным, чем изменение тела, было уничтожение разума, чтобы тот не имел ни малейшего сходства с его собственным. Дрю и этого добивался самыми разными способами – иногда грубыми и жестокими, иногда более утонченными, но в лучшем случае клон становился шаркающим недоидиотом, не способным даже подавать канапе на