Монстросити. Панктаун - Джеффри Томас
– Ух ты, – это было все, что смогла сказать Анушка.
– Ваше письмо… ну, я имею в виду английский… настолько отличается, что мне было трудно его выучить, – засмеялся он. – В итоге я использовал прямую подачу информации в мозг, чтобы усвоить большую ее часть. – Мужчина постучал себя по виску.
– Именно так большинство людей и учится. Но для вас, наверное, это сравнительно простой язык. – Теперь в ее поведении было меньше энтузиазма. Анушка поймала себя на том, что ей хочется уйти.
– Так вы говорите на… индийском?
– Я умею говорить по-бенгальски, да.
Он кивнул. Наступило долгое молчание. Возможно, он почувствовал, что между ними что-то исчезло? Затем произнес:
– Хм, не бойтесь заглянуть в мой магазин. Там не все книги на тиккихотто. На самом деле, только около половины.
– Спасибо.
Анушка воспользовалась предложением. Почему бы и нет? Это все еще был симпатичный маленький книжный магазинчик. И этот мужчина был довольно приятным. Просто не таким притягательным, как та иллюзия, которую она сама создала. Внезапно Анушка почувствовала вину за то, что обиделась на него. Она приспосабливалась к его виду.
– Я Кресс, – представился мужчина, протягивая руку. – Кресс Ретку.
– Анушка Рой. – Она позволила ему сжать свою теплую, влажную ладонь. – Ладно… Тогда, пожалуй, я осмотрю ваш магазин. Спасибо, мистер Ретку.
– Пожалуйста, Анушка.
* * *
Отчасти из чувства долга, поскольку она заговорила с владельцем магазина, Анушка купила книжку в тот день, когда обнаружила «Книги Ретку». С тех пор прошли уже две недели. За это время она обслуживала обычные вереницы угрюмых, нетерпеливых покупателей, которые выстраивались в очередь к ее прилавку в «Суперпрепаратах». Возвращалась в свою маленькую квартирку, где теперь жила одна, поскольку ее соседка переехала к своему парню. В прошлые выходные навестила родителей в их миниатюрной индийской колонии в пригороде. Вечерами лежала в постели и читала роман, который купила два выходных назад. И сквозь все это, как сквозь густой туман скучной обыденности, проступали очертания фигуры. Некто в черном с очень белой кожей, словно под маской скрывающий особенность, которая отличала его от нее самой.
Анушка про себя притворилась, будто ее возвращение в индийский ресторан на обед (она тщетно ждала появления там кое-кого) было спонтанным решением, а прогулка до «Книг Ретку» и подавно… хотя подсознательно знала обо всем заранее, планировала прогулку во время мучительно медленно тянувшихся рабочих часов.
Когда она вошла в магазин, радуясь возможности оставить позади мрачный и пустой цокольный этаж, ее ожидало крохотное облегчение и одновременно огромное разочарование – за длинным столом, служившим стойкой, сидела женщина-тиккихотто средних лет, чьи змеевидные глазные нити приподнялись, словно принюхиваясь.
– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила она, почувствовав назревающий конфликт в душе Анушки.
– Нет, – ответила та, – спасибо. Я просто посмотрю. – И, как кошка, которая притворяется, что вовсе и не собиралась грациозно прыгать, направилась прямо в узкие проходы между стеллажами.
Она листала домашний справочник по фармацевтике, когда подсознательно ощутила чье-то присутствие в проходе и услышала знакомый голос без акцента:
– Так что же вы предпочитаете, Анушка, художественную литературу или научно-популярную?
Подняв взгляд от книги, она увидела Кресса Ретку, стоявшего в нескольких шагах от нее. Анушка не сразу его узнала, поскольку сегодня на нем были белая футболка и зеленые армейские штаны. На футболке красовался мультяшный логотип популярной несколько лет назад группы «Тиккихотты», музыканты которой играли на своих преувеличенно длинных глазных нитях, будто на гитарных струнах. Однако темные очки никуда не исчезли.
Она улыбнулась.
– Привет. Э-эм… я предпочитаю художественную литературу.
– Я тоже. Простите, я не ознакомился ни с одним из тех авторов, которых вы упоминали, когда были здесь в прошлый раз… Может, вы запишете их имена перед уходом?
– Конечно. И… могли бы вы записать имена каких-нибудь авторов тиккихотто, чьи работы переведены на английский?
– Конечно. Хотя в переводе они, естественно, сильно проигрывают – теряют свою многослойность.
– А вы немного сноб в том, что касается языка тиккихотто, – поддразнила его Анушка. – Насколько же беднее английский в сравнении?
– Нет, я не хочу показаться снобом. Кое-что сложное и многоуровневое на английском языке, вроде «Бледного огня» Набокова, мне очень импонирует… и потом появляются популярные авторы тиккихотто, такие как Джекки К’Ленц, которые используют наш многослойный язык просто для того, чтобы наполнить свои книги чрезмерным количеством картонных персонажей в бесконечном переплетении сюжетов мыльных опер.
– А разговорный язык тиккихотто такой же сложный, как и письменный?
– Нет… Как ни странно, они совсем разные. У нас много глаз, а не языков.
До Анушки доходили слухи о тиккихотто, о которых ей напомнил этот разговор о чувственных возможностях множества языков. Она гадала, не миф ли это, вроде того, что ходил о горизонтальных влагалищах азиатских женщин. Но, по слухам, мужчины-тиккихотто предпочитают вставлять свои оптические нити в различные отверстия тел своих любовниц… стимулируя и их, и себя исключительно интимным разглядыванием. Анушку эта идея по большей части ужасала. По большей части.
– Вы уже обедали? – спросил ее Кресс, нервным жестом заправляя свои длинные волосы за ухо.
– Вообще-то, да.
– О. Я был, ох… А не хотите выпить со мной кофе? Если не сегодня… то как-нибудь в другой раз?
Спроси он об этом в первый день, она бы придумала какое-нибудь оправдание и отказалась. Сегодня же Анушка застенчиво отвела взгляд и пожала плечами, однако показала свои блестящие зубы и ответила:
– Конечно. Это было бы замечательно.
– Отлично. Немного поговорим о книгах, да? И у меня есть кому присмотреть за магазином. Но сначала осмотритесь вокруг, Анушка… Не хочу вас торопить.
– Хорошо, – сказала она. – Я зайду за вами, когда соберусь уходить.
– Превосходно. – Он улыбнулся. – Спасибо.
* * *
Они сидели в небольшом, похожем на теплицу атриуме, пристроенном к фасаду старого кирпичного здания, первый этаж которого был переделан под кафе, потягивали кофе и едва замечали пестрых пешеходов, сновавших туда-сюда, точно разноцветные рыбки в огромном аквариуме. Разговор перешел к теме мистицизма и сравнению земной концепции семи чакр с пятью внутренними колесами жизненной силы тиккихотто. Кресс с восторгом рассказывал о первом издании мистической и противоречивой книги автора-тиккихотто Скретуу «Вены Древних», которой когда-то владел. Но продал владельцу «Голубиных книг» – другого магазинчика, с которым Анушка раньше не сталкивалась, – за пять тысяч мунитов, чтобы профинансировать «Книги Ретку».
– Я так старался открыть этот магазин, – сказал Кресс, повернув, наконец, голову и наблюдая из окружавшего их пузыря за проносившимися машинами.
Анушка увидела отражение уличной суеты в обсидиане его линз, и даже думала спросить, почему он их не снял… но не стала.
