Монстросити. Панктаун - Джеффри Томас

Мендени знал о Хапи, древнеегипетском боге с головой бабуина, но мистеру Беллаки пришлось пояснить, что Гбекре – это бог с головой бабуина, в которого верило племя бауле с Берега Слоновой Кости на Старой Земле. Он судил мертвых.

– Его изображения, – продолжал Беллаки, понимая, что Мендени как археологу это будет интересно, – часто оказывались запятнанными кровью жертвоприношений.

Мендени думал, что бабуины достаточно впечатляли и без украшений, но не собирался высказывать свое мнение, пока рожденная на Земле пара проявляла к нему столь большую любезность.

Огромные обезьяны ускакали прочь, с треском ломясь сквозь густой подлесок и исчезая в нем. Беллаки не боялись потерять своих питомцев, поскольку все их обширное поместье окружала высокая невидимая энергетическая стена. Следуя за хозяевами по разбитой тропинке, Мендени с ностальгией вспоминал лесные пикники своего детства с родителями и братьями. Он с трудом верил, хоть и был молодым человеком, что эти лесные массивы когда-то были гораздо обширнее, чем теперь. Конечно, ребенку все – от детской площадки до летнего дня – казалось намного больше и дольше, но он знал, что это больше связано со стремительным ростом города-колонии Пакстон последние два десятилетия. Но Пакстон, или Панктаун, как его еще называли, существовал и до рождения Мендени, так что даже относясь к народу чум, уроженцам Оазиса, он не жил нигде, кроме города землян. Город чум, который был здесь раньше – всего лишь песчинка, вокруг которой образовалась черная жемчужина Панктауна.

Земля была рыхлой, с подстилкой из оранжево-коричневых иголок, тропинка пестрела золотыми и голубыми пятнами шелестящих теней. Дом, где они завтракали, остался позади. После этого особняка, который показался Мендени эксцентричным, но завораживающим музеем искусств, он не удивился, обнаружив, что территория за ним сильно благоустроена и превращена в столь же вычурный сад… но теперь они вступили в более естественную часть темного леса.

Однако Мендени уже был в некотором роде знаком с окрестностями, поскольку ранее просматривал их спутниковые снимки. На самом деле, именно с этого все и началось. Историческому факультету Пакстонского университета предоставили в ограниченное использование спутник для поиска руин или следов исторических памятников в том небольшом лесу, который остался в этом регионе. Мендени рекомендовали рассматривать объекты, принадлежащие корпорациям, исключительно с разумного расстояния и категорически запретили сканировать частную собственность… но когда он увидел, что находится на земле Беллаки, то не смог удержаться и обратился к ним. К счастью, они приветствовали его интерес и сегодня впервые пригласили в гости.

– Вот мы и на месте, мой мальчик, – гордо объявил мистер Беллаки, будто лично установил реликвию на участке. Затем обернулся, чтобы улыбнуться Мендени – улыбка на загорелом лице казалась белой, как бумага. Миссис Беллаки улыбалась более сдержанно, что соответствовало ее ауре невозмутимости. Это была поразительно красивая женщина тридцати с небольшим лет, моложе своего мужа лет на двадцать. Помада ее казалась настолько же красной, насколько темными были очки, и два эти оттенка словно подчеркивали ее лицо. Мендени поймал себя на том, что, несмотря на все произведения искусства внутри дома и цветы снаружи, его глаза постоянно возвращаются к ее лицу и подтянутому, грациозному телу. Но теперь его взгляд был прикован к объекту, на который указывал хозяин дома, и деревья, словно занавес, раздвинулись.

Это был предмет поклонения, построенный народом Мендени за сто лет до прибытия земных колонистов – храм церкви Ралума, членом которой был его дед отцовской линии. Храм был выполнен в форме огромной головы и плеч, поднимавшихся из земли, будто остальное тело титана погребено еще глубже. Огромная грудь была сделана полностью из железа, когда-то величественно черного, но теперь проржавевшего до оранжево-красного цвета. Внешне чум походили на землян, если не считать ртов, которые доходили почти до ушей. Эта особенность отражалась и на железном лице с сурово сжатыми губами. Из-за шероховатого слоя коррозии было трудно сказать, открытыми или закрытыми должны быть глаза, но Мендени уже знал, что взгляд Ралум вечно глядит в душу каждого верующего в него.

– Что вы думаете? – спросила миссис Беллаки почтительным шепотом, будто они находились в огромном соборе. Она стояла так близко, что их плечи соприкасались. Мендени поймал себя на том, что глубоко вдыхает запах ее духов. – Он довольно красив, не правда ли? На самом деле, мне кажется, он очень похож на вас.

– Он великолепен, – выдавил Мендени, чье внимание разрывалось между двумя произведениями искусства. – Я раньше никогда не видел его целым, разве что в музее. И снова должен поблагодарить вас обоих. Для меня это настоящий восторг.

– Пройдем внутрь, – пригласил мистер Беллаки и отправился вперед. Ухмыляясь, поманил их рукой. Мендени и миссис Беллаки последовали за ним, будто он был священником, ведущим в храм. Позади железного сфинкса располагались металлические ступени, поднимавшиеся к его затылку. Железные двери плавно открылись – и Мендени понял, что это были новодельные створки на чистых новых петлях.

Как они могли так переделать реликвию? Как могли настолько ее испортить? Но прежде чем он успел выразить свое беспокойство каким-то вежливым образом, они втроем оказались внутри храма.

– О боже мой, – пробормотал Мендени под нос.

Для него это было, как извлечь мозг человека и имплантировать на его место мозг инопланетянина. Исчез круглый алтарь, который должен был находиться здесь. Вместо него стояла круглая кровать. Жарко горели баночки с ароматическим маслом, и стояла видеокамера на штативе.

Ничего не понимающий Мендени в ужасе обернулся к хозяевам и увидел, что миссис Беллаки стягивает через голову свое тонкое летнее платье. Ее солнцезащитные очки исчезли, но подчеркнутая помадой улыбка осталась. Теперь женщина была обнажена, как богиня или жертва в колеблющемся свете баночек с маслом, так что их сияние и аромат, казалось, исходили от ее тела.

– Я видела, как ты смотрел на меня, – сказала она шепотом, словно в насмешливом благоговении перед этим местом.

Мендени взглянул на мистера Беллаки, который успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Не волнуйся, мой мальчик, я не прошу присоединиться к вам. Буду наблюдать из дома. – Он указал на камеру. – Твоя внешность понравилась моей жене, когда она увидела тебя по видеофону… и я уверен, что она понравилась тебе.

– Но… – начал Мендени. Его взгляд метнулся обратно к великолепной на фоне грубых ржавых стен плоти. Странно, но рассыпавшийся металл казался мимолетным, а мягкая плоть – долговечной.

Беллаки снова похлопал его по руке и, уходя, поцеловал жену в щеку. Затем миссис Беллаки легла на спину и приподняла одну ногу. Улыбалась Мендени как горизонтально, так и вертикально. Ждала