Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин
Триерарх выслушал его и тут же подогнал своих матросов, чтобы крепили буксир быстрее. Вдруг я обвиню его в нерасторопности или, хуже того, в нежелании выполнять приказ императора — и тут же слетит с доходной и нехлопотной должности. Гребцы триремы налегли на весла. Работали четко. Любо-дорого было смотреть, как весла размеренно и без ошибок опускаются в чистую голубоватую воду, как бы вспарывая ее, выныривают, движутся в воздухе, роняя капли, опять опускаются…
Через два часа с небольшим мы были в Черном море, которое встретило низкой волной и ветром в полборта. На триреме отдали буксир, пожелали нам счастливого пути. Я пообещал триерарху, что доложу о его помощи императору. Старик помахал рукой в ответ. Я не уверен, что внимание правителя обрадует его. У триерарха все хорошо, поэтому любое изменение, пусть и кажущееся наградой, может стать наказанием.
Глава 54
Трапезунт я навещал в разных эпохах, и всегда он был не похож на тот образ, который сохранился у меня с предыдущего раза, а на этот показался удивительно знакомым, как будто наведывался с месяц назад, хотя многое изменилось. Наверное, в обычное время это тихий провинциальный порт, через который поступали грузы во внутренние районы Каппадокии. Сейчас в нем находится штаб-квартира Гая Юлия Цезаря Октавиана Августа и рядом каструмы двух легионов. Улицы с утра до темноты заполнены военными. Их так много, что кажется, будто только они и живут здесь. Для кого-то — торговцев, владельцев кабаков и постоялых дворов, проституток — это благо, для других — в первую очередь крестьян, у которых вытоптали поля — беда.
Резиденция императора располагалась в небольшой цитадели на вершине холма. Охраняли ее три когорты легионеров, из которых возле ворот тусовалось не меньше одной. Предусмотрительность, если не сказать трусость, императора была безгранична. Декану, командовавшему контуберией, стоявшей перед открытыми воротами, было под сорок. Наверное, остался на сверхсрочную и получил эту должность, потому что морда была удивительно тупая и за словами лез в карман. Само собой, читать он не умел, но знал, как выглядит печать императора. Внутрь цитадели меня не пропустил, но послал одного легионера в канцелярию.
Оттуда пришел молодой писарь, которого я, вроде бы, никогда не встречал, опознал меня и проводил в приемную императора. Это была большая прямоугольная комната с непривычно высоким потолком. Два узких окна закрыты изнутри деревянными ставнями с щелями, через которые с трудом протискивались, сильно похудев, солнечные лучи. Им помогали четыре масляные лампы, заправленные каким-то животным жиром, коптившим, распространяя неприятный запах. Я знал, что быстро привыкну и перестану замечать его, но первое время меня подташнивало. Стены украшены мозаиками по мотивах греческих мифов. Октавиан Август сидел в кресле с высокой спинкой в дальнем конце у стены, точно боялся, что солнечные лучи дотянутся до него и случится непоправимое. Одет в пурпурную шелковую тунику. Босой. Сандалии валялись, одна подошвой кверху, рядом с креслом. Правой рукой придерживал серебряный кубок, поставленный на рукоятку.
— Добавь в конце, как обычно, пожелания здоровья, — приказал он одному из трех писцов, сидевших слева от него на маленьких табуреточках перед маленькими столиками, на которых лежали стопки чистых папирусов и стояли деревянные стаканчики с тростниковыми каламами для письма и глиняные чернильницы. После чего соизволил заметить меня и произнес удивленно: — Быстро ты добрался! Я ждал через неделю, не раньше.
— Тебе не угодишь! — шутливо произнес я.
Император улыбнулся и приказал, не обращаясь ни к кому определенно:
— Налейте ему вина, — и, показав мне на деревянную лавку с кожаными подушками, стоявшую справа от него, добавил насмешливо: — Это не сапа, не бойся! Ее здесь не делают.
— Что с них взять, с дикарей! Не хотят болеть! — в тон ему произнес я.
Вино принес юный раб в шерстяной беленой тунике, подпоясанной коричневым кожаным ремешком, и тоже босой. Наверное, подражал императору или наоборот. Вино было белое кисловатое, но не прокисшее. Такое будет пользоваться спросом у французов и представителей других национальностей, которые мечтали, чтобы их принимали за знатоков вина или хотя бы за сомелье из шикарного ресторана.
— Я вызвал тебя, чтобы помог бороться с отрядами армян, которые нападают из засад на моих легионеров. Ты хорошо знаешь, как это делается, и сам предлагал свои услуги. Обучи моих командиров избегать ловушек, противостоять нападениям, — сообщил Октавиан Август.
Я предполагал, что вызов будет связан с войной с Арменией. По слухам, доходившим до Рима, римляне сейчас стягивали легионы для вторжения в эту страну, свержения нынешнего арка (правителя) Арташеса. В обозе у них был Тигран, его младший брат, проживший последние одиннадцать лет в Риме, получивший там образование. Предполагалось, что этот уж точно будет лоялен к захватчикам. Пока что бои шли в приграничных южных районах.
— Уверен, что твои командиры и без меня знают, как не попадать в засады. Их губят самоуверенность, непредусмотрительность или лень, — сказал я. — Но могу помочь тебе сменить власть в Армении без боевых действий. Такая победа над врагом считается самой лучшей.
— Как именно это сделать? — спросил император.
— Я имел дело с армянами. Заметил, что для них самый ненавидимый человек — соплеменник, занявший более высокое положение, — начал я издалека.
— Римляне такие же! — перебил он.
— Не совсем. Римлянин считает себя малой частью великого народа, а армянин — великой частью малого. Надо найти и заплатить тому, кто готов на деле доказать это, — посоветовал я. — Если выделишь мне средства на это и месяц времени, Арташес вдруг умрет по самой разной причине, после чего армяне без сопротивления отдадут власть Тиграну, с которым тоже со временем будут проблемы, но пример старшего брата сделает его более осторожным.
— Сколько тебе надо золота? — сразу перешел к делу Октавиан Август.
— Лучше не золото, а драгоценные камни. Они занимают меньше места. Их легче спрятать, — ответил я и посоветовал шутливо: — Представь, сколько бы ты сам взял за такую работу, и умножь на три.
— Придется собрать драгоценные камни со всей Каппадокии! — в тон мне произнес император.
Со всей не со всей, но за день набрали кожаный мешочек нефритов, сердоликов, лазуритов, ониксов, яшмы, жемчужин и янтаря. Примерная рыночная стоимость их была около миллиона сестерциев или двухсот пятидесяти тысяч денариев. За меня давали меньше.
Груз оливкового масла у
