Облака на коне - Всеволод Шахов
Мы обращаемся к Вам с горячей просьбой положить предел продолжающимся сомнениям и колебаниям и ещё раз решить вопрос в окончательной форме, ибо опыт показал, что существование завода, без твёрдых и ясных перспектив, приводит в значительной мере к пустой трате средств, и в этом случае лучше совершенно прекратить его существование, как завода по постройке дирижаблей».
В коридоре послышался шорох. Николай обернулся. Дверь приоткрылась, просунулась голова Томки.
– Коля, к тебе можно?
– Томка, не мешай Коле, он работает, – мать сзади одёрнула Томку за руку.
– Мать, да пускай зайдёт, – Николай ласково посмотрел на младшую сестрёнку.
Томка сразу засветилась, вбежала в комнату, ринулась к Николаю. Увидев исписанные листки, остановилась, видимо, смекнула, что оторвала Николая от работы. Тем не менее, своё замешательство неумело попыталась спрятать – стала разглядывать старые плакаты.
– Коля, а помнишь, ты рассказывал, как по этим линиям будут летать дирижабли? – дождавшись внимания Николая, провела маленькими пальцами по красным пунктирам маршрутов между городами страны, – вот, я уже умею читать и считать, а дирижабли так и не летают между Москвой и Свердловском. А ты, помню, обещал, – Томка вовсю смотрела на Николая.
– Понимаешь, Томка, есть люди, которые не хотят делать как надо, – Николай попытался ответить уклончиво.
– Коля, это плохие люди! – Томка заявила с уверенностью в голосе.
– Да, Томка, наша партия пыталась перевоспитать их, но так ничего и не получилось сделать. Они только думают о себе, им не нужно будущее, не нужно, чтобы было хорошо следующим поколениям.
– Они плохие! – Томка в упор смотрела на Николая. – И у нас в школе такие появились, нам рассказывают, что это враги народа и нужно с ними бороться.
– Да, Томка, будем бороться, чтобы вам жилось лучше, чтобы у вас было будущее… И дирижабли будут летать над нашей страной, – Николай погладил сестрёнку по голове, вполголоса добавил, – я всё сделаю для лучшей жизни. Ладно, иди спать.
Томка покорно побрела к двери.
– Спокойной ночи, Коля! – обернулась, будто вспомнила, выпалила: – Коля, а Сашка в школу вернулся, говорит надо всё–же доучиться!
– Спокойного сна, Томка! – Николай прикрыл глаза. В голове родилась мысль, он схватил перо и быстро застрочил.
«Со своей стороны мы были бы рады возможности с цифрами в руках отвести все доводы против правительственного постановления от 10 августа 1936 г., которые основаны, по–видимому, на недостаточном знакомстве с делом.
Если нам будет подтверждена необходимость реализации постановления правительства от 10 августа 1936 года, то мы заверяем Вас, дорогие товарищи, что всё, что от нас потребуется для того, чтобы сделать наши советские дирижабли достойными нашей страны, – будет сделано».
Николай отложил перо. Теперь уж чего отступать. На кон поставлена честь. Вспомнил, как в школе, году на шестом обучения, он стоял перед всем классом… и упорно стоял… на своём.
Он тогда дописывал на доске математическое равенство и всё яснее осознавал, что продолжение вывода доказательства теоремы не помнит, хотя вчера дома, в тетради, с лёгкостью выписал всю логическую цепочку.
Замедлил движение руки, чуть расслабил кисть, – переборщил, – и кусочек мела выскочил из пальцев, с глухим стуком упал на пол, оставив брызги мелких частиц, покатился к дальнему углу комнаты. Не дожидаясь, когда тот остановится, Коля, ошарашенный, уже делал огромные шаги в направление мела.
Ольга Александровна вздрогнула от резких движений. Десятки пар глаз одновременно оторвались от тетрадок и сфокусировались на дальний угол комнаты, где Коля, уже сжимал злополучный кусочек мела.
– Так, что у нас получается? – Ольга Александровна воззрилась на последнее записанное на доске равенство «АВС – DEF».
– Щас, ещё допишу… – Коля неуверенно шёл обратно к доске. Продолжение доказательства так и не вспомнилось. Вытянул руку, начал выводить букву «А», но остановился, просматривая ранее написанное – пытался восстановить в памяти, какие равенства оставляло вчера вечером чернильное перо на желтоватой бумаге в отсвете керосиновой лампы.
– Не рав–но… – послышался шёпот из класса. Коля посмотрел в сторону источника шёпота и громко, выразительно сказал: – Ширшов, зачем мне подсказываешь? Сам вспомню!
От такого поворота замер весь класс.
– Да–да, Коля, пиши, они не будут мешать, – Ольга Александровна медленно погладила рукав своей кофты.
Но Коля, как ни старался, вспомнить не мог, только беспомощно водил глазами по написанному.
– Ну, что же? – Ольга Александровна ласково побуждала к действию.
– Я… я не помню, – Коля опустил голову.
– Ну, подожди сдаваться, вот если посмотреть на угол «Бэ–Цэ–Дэ» и «А–Цэ–Бэ», то? – Ольга Александровна подталкивала Колю на нужную мысль.
– Да, точно! – вмиг картина прояснилась и Коля просиял, машинально проговорил: – Равны, точно!
Дальше рекой потекли сочетания латинских букв, арабских цифр и математических знаков.
– Закончил, – сказал упавшим голосом. – Теорема доказана.
Ольга Александровна, мельком охватив написанное, удовлетворённо кивнула: – Молодец, отлично, садись!
Но Коля вдруг как–то визгливо выкрикнул: – Нет!
Опять десятки глаз упёрлись, теперь казалось, прямо ему в лоб.
– Нет, я не достоин «отлично».. я же забыл… в самом важном месте.
Ольга Александровна посмотрела с удивлением. Постепенно черты её лица стали резкими и она выпалила:
– Опять, Гудованцев, свои принципы показываешь? Я здесь оцениваю, я видела где ты застрял, а мой наводящий вопрос был далёк от прямой подсказки. Считай, что ты сам вышел на правильную последовательность. Я уверена, что если бы ты не смотрел дома доказательство, то не смог бы выйти на логический путь. Поэтому, «отлично!»
– Нет! – Коля не принимал никаких аргументов, – это самостоятельная работа и я с ней не справился, – он чувствовал, что краснеет, но стоял на своём.
– Ладно, Гудованцев, пусть будут твои принципы, Ничего сегодня тебе не поставлю, завтра ещё попытку сделаешь… Надеюсь, без сбоев.
…И вот теперь Николай уныло посмотрел на пожелтевший плакат с дирижаблем и шёпотом произнёс:
– Надеюсь, без сбоев.
4
Решение Антонина приняла неделю назад. Трудное решение. Физиологически она ещё могла бы терпеть, но психологический внутренний раздрай сдерживать уже не удавалось. Писем от Степана не было два года. К тому же, через оставшиеся связи, ей косвенно намекали, что ждать бессмысленно, что, похоже, ему накинули ещё «десятку». А жизнь между тем проходила, проходила не в лучшем свете – не было смысла, не было радости. Жить ожиданиями чего–то… чего может и не быть, было невыносимо… и она решилась на ребёнка. Казалось, делов–то… найти мужика для этого не
