Звезда морей - Джозеф Виктор О'Коннор

Кончены дни его скитаний. Он вернется в Карну, к Мэри Дуэйн и ребенку. Расскажет ей о случившемся, признается, что побоялся остаться. Если он скажет ей это в глаза, быть может, она простит его. Если не сразу, то, быть может, со временем. Он будет работать ради нее и ребенка, работать как каторжный. Единственное, чего он хочет — общаться с ребенком. Доказать, что он, Пайес Малви, не подлец, а просто испугался.

В ливерпульском порту он сел на почтовый пароход, стянул у какого-то спящего герцога кошелек и наутро прибыл в Дублин. С пристани в Голуэй отправлялась почтовая карета: он заплатил вознице, чтобы тот взял его с собой. От Дублина до южной части Коннемары добрался пешком и засветло был в Карне.

Сперва ему показалось, что он ошибся, попал не туда. Малви смотрел на почерневший, обрушившийся дом. Сломанные стены. Соломенную крышу, поросшую мытником. На полу валялись обломки мебели, точно кто-то пытался собрать орудие пыток.

Горы сырого пепла. Из замшелой оконной рамы торчит сломанная рукоять лопаты.

С озера повеял удивительно теплый ветерок, принес с собой слабый запах рогоза и лета. Но Малви пробрала дрожь: он увидел кое-что, чего раньше не замечал. Дверь дома распилили пополам. Он знал, что это значит. Так выселяют должников.

Поблизости ни души. Поля в запустении. У воротных столбов гнилой рыбацкий куррах: там, где шкура прорвалась, белеет каркас.

Малви ушел из разоренного дома, намереваясь наведаться в поместье. Там он спросит, что случилось. Куда все подевались? Он шагал, спотыкаясь от волнения. Еще одна разрушенная хижина. Сгоревший хлев. Топкая пустошь перегорожена забором. Старая берцовая кость козы. Во рву на границе участка ржавеет перевернутый сломанный остов кровати. В кучу мусора вбита столешница, на ней написаны слова:

ВЛАДЕНИЯ ГЕНРИ БЛЕЙКА ИЗ ТАЛЛИ.

НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ЗАСТРЕЛЕНЫ

БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ.

На узкой дороге показался старик с косматым пони.

— Храни вас Бог, — произнес по-ирландски Малви.

— И вас Дева Мария, — ответил старик.

— Позвольте спросить, сэр, вы местный?

— Джонни деБурка. Когда-то служил в поместье.

— Я ищу Мэри Дуэйн, она раньше жила у берега.

— Дуэйнов здесь не осталось, сэр. Здесь никого не осталось.

И Малви, словно тошнота, охватил страх: Мэри с ребенком эмигрировали. Но старик ответил, нет, она по-прежнему живет в Голуэе. По крайней мере, он так думает, если они говорят об одной и той же женщине.

— Мэри Дуэйн, — сказал Малви. — Ее родители из Карны.

— Вы имеете в виду Мэри Малви, которая живет неподалеку от Арднагривы.

— Что?

— Та Мэри Малви, которая вышла за священника, сэр. Двенадцать лет назад. Кажется, так.

— Священника?

— Да, за Николаса Малви. Он раньше был священником. Его брат ее обрюхатил и удрал в Америку.

Как правительство относится к узнику и эмигранту, как оно относится к беднякам и к тем, кто не обладает никакой властью: вот так на самом деле оно хотело бы относиться ко всем нам.

Дэвид Мерридит

Из черновика брошюры о реформе системы наказаний.

1840 г. Не закончено

Глава 22

ЗАКОН

Семнадцатый день путешествия, в который капитан описывает спасение Малви от опасной встречи с возмездием

Среда, 24 ноября 1847 года

Осталось плыть 9 дней

Долгота: 47°04.21’W. Шир.: 48°52.13’N. Настоящее поясное время по Гринвичу: 02.12 утра (25 ноября). Судовое время: 11.04. пополудни (24 ноября). Напр. и скор. ветра: NNO, 38°, 5 узлов. Море: бурное. Курс: SSW 211°. Наблюдения и осадки: днем — крупный град. Сильный пронизывающий ветер. Скверный запах, последнее время замечавшийся на корабле, слабеет.

Вчера ночью скончались два трюмных пассажира: Патрик Фоули, батрак из Роскоммона, и Бриджет Шаулдис, урожденная Кумс, пожилая служанка, последнее время обитавшая в работном доме Бёрра в графстве Кинг. (Помешанная.) Останки их были преданы морю.

Всего за путешествие умер сорок один человек. Семнадцать холерных больных находятся в изоляторе.

Я вынужден рассказать о тревожных инцидентах, которые случились сего дня, немало возмутили мир в третьем классе и имели тревожные, даже пагубные последствия.

Приблизительно в три часа я был у себя в каюте, изучал карты и занимался увлекательными вычислениями, как вдруг пришел Лисон. Он доложил, что некая молодая женщина из третьего класса предупредила его о существенном волнении среди простых пассажиров, и если мы тотчас не поспешим в трюм, возможно, там свершится смертоубийство. Речь не о безобидной стычке, а о подлинной резне. Лисон настоял, чтобы мы взяли с собою из сейфа два пистолета, поскольку пассажиров обуяло гневное неистовство. Мы направились в трюм.

На верхней палубе мы наткнулись на преподобного Генри Дидса, предававшегося размышлениям, и я убедил его сопровождать нас. Ибо, хоть большинство пассажиров третьего класса исповедует римскую веру, однако ж относится с уважением и одобрением ко всем священнослужителям, и я счел полезным взять его с нами.

Когда мы спустились по лестнице в трюм (Дидс, Лисон и я), нашему взору предстала ужасная картина. Несчастный калека, Уильям Суэйлз, корчился на полу близ гальюнов. Вид у него был прежалкий. По отметинам на его лице нетрудно было заключить, что он стал жертвою избиения или нескольких длительных избиений. Одежда его была порвана, он дрожал от страха, лицо его превратилось в месиво из крови, чудовищной грязи и экскрементов.

Сперва пассажиры отказывались отвечать, как это случилось, и даже пострадавший не желал говорить, настаивая, что упал в пьяном виде и скоро поправится. Надобно отметить, что среди ирландских простолюдинов бытует распространенный и курьезный обычай: не доносить на того, кого считают виновным в проступках и даже преступлениях против собратьев, какими бы низкими ни были эти проступки. И до тех пор, пока я не сказал, что с сего дня велю уполовинить их паек и строже, чем велось до сих пор, спрашивать с нарушителей правил нашей компании касательно пьянства на борту, они не прерывали молчания. Лишь после этих угроз нам открыли всю последовательность событий.

Оказалось, у некоего Фоули украли миску индийской муки, и в краже подозревают этого калеку. Так нам пояснили причину расправы. Я ответил, что на корабле действуют английские законы, и по этим законам корабль — территория Англии; согласно этим милосердным законам человек считается невиновным, буде не доказано иное, независимо от того, беден он или богат. А если кто из пассажиров осмелится затеять на моем корабле беспорядки или свершить самосуд, такого свяжут и посадят под замок до самого приплытия, дабы как следует поразмыслил над своим поведением. Затем наш