Убей крестоносца - Александр Васильевич Чернобровкин
Я проношусь между другими врагами, закрываясь щитом и выхватывая шестопер. Мой жеребец истошно ржет, сталкиваясь с другими, а потом останавливается, пытается встать на дыбы и ударить передними копытами напиравшего на него вороного. Я не даю это сделать и одновременно бью шестопером наотмашь сбоку в район уха оказавшегося справа от меня тамплиера в небольшом шлеме, склепанном из четырех частей. Враг роняет копье и валится на шею своему коню. Я луплю по морде саврасого, остановившегося за ним. Бедное животное от боли встает на дыбы, не дав наезднику уколоть меня копьем в лицо, закрытое прозрачным щитком, из-за чего, наверное, кажется незащищенным. Затем бью по правой руке тамплиера, заставив уронить оружие и сразу по лицу с темно-русой густой растительностью, которое мигом краснеет от хлынувшей крови. Убей крестоносца!
Впереди никого нет. Я вырываюсь из толчеи, скачу вдоль остановившихся врагов, лупя их без всякого смущения по спинам, ягодицам — куда дотянусь — или, на худой конец, по крупам и бедрам лошадей, заставляя шарахаться, вставать на дыбы, скидывая наездника. Крестоносцев становится всё меньше. Задние, скорее всего, сержанты или молодые рыцари, начинают разворачиваться, удирать. Пусть за ними гонятся конные лучники, которые уже вернулись к месту боя, начали помогать нам. За ними мерно и неторопливо шагала кривая фаланга наших пехотинцев.
Я отъехал на край долины, чтобы не мешать ей. И без меня препятствий хватает. На том месте, где мы столкнулись с крестоносцами, валяются сотни трупов, как католиков, так и мусульман, и носятся испуганные лошади. Мы истребили лучшую часть армии Иерусалимского королевства, ее железный кулак. Справиться с остальными будет уже нетрудно.
Глава 34
Разгром крестоносцев был полнейший. Балдуин, король Иерусалимский, и Раймунд, граф Триполи, успели переправиться через Литани и унести ноги. Человека, больного проказой, язык не поворачивается назвать счастливчиком, но этому чуваку за три месяца удалось дважды спасти свою шкуру. Крестоносцы, оставшиеся на восточном берегу реки, были перебиты или попали в плен. Среди них оказались двести семьдесят рыцарей, по большей части раненых, включая Одо де Сент-Амана, великого магистра ордена тамплиеров, Гуго, наследника сеньории Галилея, и Бодуэна, сеньора Мирабеля и Рамлы. Остатки разбитой армии отступили в Тверию — столицу Галилеи, расположенную на западном берегу Галилейского озера.
Я решил пообщаться с пленниками. Точнее, сказать пару слов одному из них — Одо де Сент-Аману. Он сидел на земле в грязной, рваной тунике, с синим фингалом под левым глазом и с растрепанной седой бородой, массировал двумя руками левую стопу, не привыкшую к прогулкам без обуви.
— Узнаешь меня, старый дурак⁈ Или член показать, который ты лучше запомнил⁈ — насмешливо спросил я.
— А-а, это ты предатель веры и короля! — произнес он, стараясь казаться грозным, но выглядел смешным.
— Веру я не менял, могу показать член еще раз, и вассалом короля не числился, так что предателем быть не могу, — возразил я. — А вот если бы ты не обвинил невиновного, сейчас бы вы все не сидели здесь, а праздновали победу. Я предупреждал, что бог тебя накажет, а ты смеялся. Он такое не прощает.
— Жаль, что не сжег тебя на костре, как еретика! Нечистая сила помогла тебе сбежать! — брызгая слюной, завопил великий магистр.
— Да какая там нечистая сила! — насмешливо бросил я и соврал, чтобы больше досадить ему: — Твой надзиратель напился и забыл закрыть замок на двери камеры, а стража на стенах спала. Какой командир, такие и подчиненные!
После чего пошел дальше, не желая спорить с Одо де Сент-Аманом. Без армии тамплиеров он превратился в жалкого старика, а не в моих правилах издеваться над слабыми.
Проходя мимо сержантов, заметил, что один из них пялится на меня, и не сразу признал венгра-госпитальера по имени Иштван, который сопровождал меня во время ночного посещения Панеады.
— Как в плен попал? — поинтересовался я.
— Подо мной коня убили, а я плавать не умею. Тростник рвал на плот, но не успел, — рассказал он.
Наверное, преодолевал водные преграды, как кочевники, схватившись за хвост коня.
— А Герхард где? — спросил я.
— Погиб в бою, — коротко ответил Иштван.
— Иди за мной, — приказал я.
Воины, охранявшие пленных, знали меня, поэтому даже не спросили, куда веду пленника. Одним бедным франком меньше, одним больше — какая разница⁈ Тинта, увидев его, удивилась, но ничего не сказала.
— Накорми нас, — распорядился я и объяснил: — Мы служили вместе, и однажды он помог мне.
Тинта дала нам по деревянной ложке, чаше с горячими бобами и черствой лепешке. Из-за сражения на рыбалку или охоту времени не осталось, так что сегодня у нас вегетарианский день. Для моей жены это привычное меню, а я без куска мяса или рыбы чувствую себя голодным, даже при туго набитом брюхе.
Когда закончили трапезу, приказал Чори оседлать двух лошадей. На второй поскакал Иштван. По пути рассказал ему, как оказался в армии Саладина. Проехали мы и по полю боя. Там ходили мусульманские воины, собирали раненых и павших соратников, чтобы похоронить до захода солнца, и заодно трофеи. На участках, где не было живых людей, пировали черные вороны, слетевшиеся, видать, со всего Ближнего Востока. Некоторые птицы обожрались так, что не могли взлететь, только отбегали неуклюже и сердито каркали. Ночью к ним подключатся четвероногие хищники.
До заходу солнца мы добрались до реки Литани. Я переплыл через нее сам, а венгр — схватившись за хвост коня.
— Обо мне никому ни слова, — попросил я. — Скажешь, что смог ночью уползти незаметно.
— Хорошо, — произнес он и пообещал: — Я этого не забуду, отблагодарю!
— Если подвернется возможность кинуть в меня камень, не сделай это — и мне хватит! — как бы в шутку
