Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков
Австрийцы по сигналу ударили сверху вниз на русские сотни, взбиравшиеся по скату лощины. Старший адъютант штаба 10-й кавалерийской дивизии штабс-капитан Александр Владимирович Сливинский, наблюдавший за боем со стороны, так описывает первые минуты беспощадной кавалерийской схватки: «Первая шеренга австрийского строя на мгновенье замерла и как бы поднялась на воздух, нанизанная на русские пики. Раскатами барабанной дроби посыпались шашечные и сабельные удары, то глухие, то резкие, металлические в тех случаях, когда шашка встречала на своем пути железные каски. Серые защитные рубашки наших всадников просачивались между австрийскими голубыми ментиками… Разгорался рукопашный бой: всадник рубил, колол всадника… слышался непрерывный лязг железа… раздавались револьверные выстрелы. Справа доносилась непрерывная трескотня пулеметов…».
Вслед за первой линией своих эскадронов фон Заремба ввел в бой вторую. Почти три тысячи всадников бесформенным роем кружились на одном месте, словно взбудораженный муравейник. Предоставим еще раз слово Сливинскому: «Вот, недалеко от нас, улан, нанизавши на пику одного австрийца и не успев освободить пики от нависшего на ней груза, защищается от удара другого, выхватив из зубов шашку, бьет подскочившего врага по голове и, покончив таким образом с двумя, уносится дальше в поисках новой добычи… Здесь же рядом 10-го Драгунского полка поручик Кобеляцкий шашечным ударом отсекает по локти обе руки скакавшего мимо австрийского майора; а шашка, идя дальше, впилась до позвонка в шею породистого гунтера… Далее – всадник, потерявший коня, стоит у его трупа и, уперев пику одним концом в землю, другим концом ее насаживает наскочившего австрийца».
Через какое-то время настал момент, когда русский центр дрогнул под натиском превосходящих сил врага. Келлер бросил в прорыв все, что у него оставалось – свой штаб и конвой, лично возглавив этот маленький отряд. Лихой атакой он смял один австрийский эскадрон.
Был полдень. В атаку пошла третья линия австрийской кавалерии. Казалось, русским не устоять. В это время жаркое августовское солнце заслонил полупрозрачный диск, и над полем сражения сгустилась желтая мгла – наступило полное солнечное затмение[82]. Это выглядело, словно небесный знак изнемогавшему русскому воинству.
Спасение пришло от подоспевшего 10-го гусарского Ингерманландского полка, который внезапной фланговой атакой смял боевые порядки противника и в считанные минуты вырвал победу из рук Зарембы. Австрийцы ударились в паническое бегство. Их потери составили почти тысячу человек убитыми и ранеными. В плен попало 250 кавалеристов и 400 пехотинцев (из частей 11-й пехотной дивизии, попытавшихся прикрыть отступление австрийской кавалерии). Келлер недосчитался 150 бойцов.
Сражению у Ярославице суждено было стать самой большой конной битвой Великой войны и последним боем регулярной кавалерии в мировой истории.
Но пока армии Рузского и Брусилова стягивались ко Львову, на севере произошли события, едва не приведшие к разгрому всего Юго-Западного фронта.
22 августа 4-я русская армия генерала барона Антона Егоровича Зальца (109 000 человек и 352 орудия) получила приказ выступить из района Люблина в общем направлении на Перемышль. Утром следующего дня она столкнулась в жестоком встречном бою у Красника с 1-й армией генерала графа Виктора Данкля (228 тысяч человек и 520 орудий). Это был ударный кулак австрийской группировки, сформированный главным образом из католиков – братиславских словаков и краковских поляков, не питавших симпатий к русским. Первый удар принял на себя XV-й корпус. Одна из двух его дивизий (18-я), согласно записям русского Генерального штаба, «пала под жестоким вражеским огнем», другая также понесла тяжелые потери и отступила. Затем наступил черед XVI-го и Гренадерского корпусов – разбитые и поредевшие, они откатились к Люблину, куда за ними 25 августа потянулась вся 4-я армия, потерявшая в общей сложности 20 000 человек, в том числе 6000 пленных и 28 орудий.
Обеспокоенный русский штаб направил соседнюю 5-ю армию генерала Павла Адамовича Плеве поддержать войска Зальца действием во фланг и тыл наступавшему противнику. Но 26 августа русские корпуса наткнулись у Томашова на подавляющие силы 4-й армии генерала барона Морица Ауффенберга, двигавшейся им навстречу. Имея поначалу двойное преимущество (13 дивизий против 6), австрийцы нанесли сильное поражение XVII корпусу на правом русском крыле и охватили с трех сторон XIX корпус генерала Владимира Николаевича Горбатовского. Доблестный защитник Порт-Артура поклялся своими седыми волосами, что не уступит врагу, и сдержал слово. Его корпус отбил все атаки, захватил трофеи и пленных, и лишь ночью вышел из боя. Также блестяще показал себя V корпус, который окружил и уничтожил 15-ю гонведскую дивизию VI корпуса противника, захватив 4000 пленных и 22 орудия.
В течение последующих двух дней обе стороны ввели в бой все свои силы: 205 тысячам австрийцев Плеве смог противопоставить 160 000 штыков и сабель, при примерном равенстве в артиллерии. К исходу 28 августа русские, несмотря на поражение своего правого фланга, стояли крепко, держа фронт. Корпус Горбатовского продолжал творить чудеса, контратакуя наседавшие на него корпуса противника. Ауффенберг выплеснул свою горечь на страницы дневника: «Ужасное разочарование! Беспомощная ярость! Пропали лучшие плоды победы! Не нахожу слов!» Впрочем, когда он принялся составлять донесение Конраду, слова нашлись, и австрийский командарм продиктовал телеграмму о «совершенном разгроме» 5-й русской армии. Между тем сражение при Томашове стоило австрийцам до 40 000 убитых и раненых, 12 000 пленных и трех полковых знамен. Русские потеряли 30 000 убитыми и ранеными и 10 000 пленными; все подразделения, даже выходившие из окружения, сохранили свои знамена.
Сообщения об успехах армий Данкля и Ауффенберга на северном фланге пограничного сражения побудили Конрада отдать на 26 августа приказ об общем наступлении.
С особым энтузиазмом воспринял это известие командующий Львовской группировки генерал Брудерман. Имея донесение разведки о том, что перед ним находятся «не более девяти дивизий противника», он ждал лишь команды, чтобы ринуться в бой. Действительность, однако, была совсем другой. Соотношение сил на южном фланге было катастрофическим для австрийцев: против 9 пехотных и 5 кавалерийских дивизий Брудермана и Кёвеса (всего 190 тысяч штыков и сабель и более 500 орудий) развернулись 3-я армия генерала Рузского в составе 12 пехотных и 4 кавалерийских дивизий (всего 215 тысяч человек и 685 орудий), и 8-я армия генерала Брусилова – 10 пехотных и 3 кавалерийские дивизии (всего 139 тысяч бойцов и 472 орудия).
26 августа у реки Золотая Липа (левый приток Днестра) австрийцы с хода наскочили на шедшие им навстречу корпуса армии Рузского и сразу были остановлены убийственным артиллерийским огнем и отброшены. Особенно отличился 165-й Луцкий полк, разгромивший сразу три полка противника и взявший 2000 пленных и 16
