Сад чудес и волшебная арфа - Джанетт Лайнс
В своих усердных поисках она нашла:
фонтанный мох;
подушечный;
чайный;
щетинку подростка;
ивовый;
сердечную страсть.
О эти сказки, которые нашептывал мох! Лаванда наполняла корзину. Пока она собирала этот предзимний урожай, возникла идея: делать поздравительные открытки с сердечком из мха. Мука и вода у нее есть. Сердечки можно сажать на клейстер. А сюжеты заимствовать из старых карточек, которых завалялось где-то несколько штук. Старинные мотивы придадут ее работам дополнительное очарование. Надо будет предложить их мистеру Беккету, может, у него получится что-то продать в магазине. Ну и, конечно, остается привокзальный рынок. Там всегда можно добыть какие-то средства к существованию. Которых явно не хватит, чтобы починить протекающую крышу. Но достаточно, чтобы измышлять, как на них прожить чуть дольше.
Затаскивая корзину с мягким грузом в дом, Лаванда была довольна тем, как ее прежнее смятение преобразовалось в творческую энергию. При этом она не выбросила из головы пренебрежительное отношение Аллегры Траут, отнюдь нет. Просто убрала в долгий ящик памяти, до поры до времени. И горе отца она не забыла. И записку Роберта Траута.
А вот на пороге ее ждала прекраснейшая орхидея! Такого же нежно-фиолетового оттенка, как и та, которую доктор Миньярд вынул из кармана в канун Дня Всех Святых в зале суда. Лаванда принесла цветок в дом, поставила в вазу и задумалась. Одно практически не вызывало сомнений: его здесь оставила вовсе не Аллегра Траут.
Глава 14
Первые несколько открыток с моховым сердечком не удались. Лаванда поинтересовалась мнением Арло Снука. Опять поддразнив девушку по поводу «вновь объявившегося тайного поклонника», тот ответил:
– Думаю, получается очень мило.
Ну, Арло, как всегда, дипломатичен. Потом он помчался на работу, торопясь, словно на свидание. Конюшни притягивали явно парня сильнее салонного рукоделия. И причина, без всякого сомнения, в той девушке, подумала Лаванда. Ну что ж, дадим мальчику дышать, пусть живет собственной жизнью.
Постаравшись, Лаванда добилась успеха: открытки стали лучше. Никаких пожеланий там не было, поскольку она в этом не разбиралась. А чем компенсировать их безыскусность? Приклеить внутрь веточку лаванды! Ее растительная тезка придавала открыткам приятный аромат.
Два дня спустя у Лаванды скопилось уже достаточно открыток, чтобы отправляться на рынок. Поезд уже скоро прибудет, поэтому переодевать серо-коричневое рабочее платье нет времени. Да и все равно пальто его скроет. Девушка быстро собралась, взяла корзину и отправилась в путь. Мимо, как обычно, спешили фургоны и коляски. В санях пока нужды не было.
На вокзале, как обычно, толпились ожидающие. Разговоры джентльменов крутились вокруг «невиданной мисс Траут», ее удивительных способностей, притягательного лица и обольстительных форм (жен-то рядом не было). Они жаждали очередного «зрелища». Лаванда наворачивала круги по платформе. Как же люди любят пустословить! Если речь не шла о приближающемся Рождестве или о том, станет ли Линкольн президентом, то уже непременно о пленительной леди Аллегре. Лаванда попыталась выловить в этой трескотне какие-нибудь сведения о том, будет ли еще представление, но услышанных слов не хватало, чтобы связать в осмысленный букет. Так она и шла, призывно выкрикивая: «Поздравительные открытки! Ручная работа! Мох раскрывает вам свою душу!» Может, и не самая лучшая реклама, но люди подходили, интересовались и даже купили несколько открыток. Какая-то оборванная девушка попросила посмотреть, полюбовалась, но с сожалением и стыдом призналась, что денег у нее нет. Хотя было видно, что открытку ей очень хочется. Лаванде хорошо было знакомо это чувство, ей самой часто так хотелось засахаренное яблоко или новую шаль, что она не удержалась и подарила девушке открытку.
В тот же миг солнечный луч раздернул серый полог неба.
Госпожа Дот Тикелл рисовала на вокзале. После того как Самсон, пыхнув на прощанье паром, со свистом умчался на восток, художница помахала Лаванде рукой.
– И чем же ты торгуешь сейчас, дочь Амариллис?
Лаванда вытащила свои открытки. Художница внимательно рассмотрел одну, раскрыла, оттуда выпала веточка лаванды, бросив на землю лиловый отсвет. Госпожа Тикелл могла бы обратить все в шутку, но темперамент не позволил.
– Мох? Так что, дочь, ты теперь ради куска хлеба копаешься в земле?
– Похоже на то, госпожа, – Лаванда понимала, что лучше не оспаривать и не пускаться в объяснения, но и видела, что художница сказала эти слова не со зла. Лаванда улыбнулась и пожелала Дот Тикелл удачи с ее картинами.
Возвращаясь с оставшимися открытками в город, Лаванда слышала, как ворчит художница: «Проклятое солнце! Портит мне всю палитру!» А еще надо зайти к мистеру Беккету, этому маленькому книготорговцу. Может, он заинтересуется открытками и оставит себе несколько на продажу?
Но до магазина мистера Беккета Лаванда так и не добралась. На окраине делового района она заметила спешащего явно к ней Роберта Траута с его незабываемо выразительным изуродованным лицом. Он был в тонком шерстяном пальто. Девушка остановилась.
– Какой сегодня прекрасный бесснежный день, мисс Фитч.
Странная манера начинать разговор. Он словно хотел полностью очистить спиритическую доску, стереть ядовитость Аллегры. Ту неловкость в зале суда. Или это какая-то игра?
Ну что ж, поиграем.
– В самом деле, сэр. Вы здесь один?
– Нет, со мной мистер Уитмен, – Роберт Траут улыбнулся и похлопал по карману пальто. – Юный Снук передал вам мою записку?
Лаванда слегка кивнула. Нет, она еще не готова вскочить в этот вагон, Роберт запрыгнул туда слишком быстро.
– Кстати, мистер Траут, представление прошло с триумфом. Вы были великолепны. Оба.
Он поблагодарил ее, тоже легким кивком. И тут, похоже, время для игр закончилось. Роберт выпрямился во весь рост, лицо приняло суровое выражение.
– Могу ли я с вами поговорить? Дело срочное.
Рядом с ними уже шептались несколько дам. Город снова превратился в стеклянный аквариум.
Девушка кивнула, решившись.
– Прямо здесь, на улице?
– Я подумал о… может, у вас дома? Ведь
