История с продолжением - Патти Каллахан Генри
Чарли
Лондон, Англия
Чарли Джеймсон крепко держал две руки: по одну сторону от него шла Клара, по другую Винни. Винни отказалась, чтобы ее несли на руках, сказав, что это их замедлит. Трио медленно продвигалось к Сент-Джеймс-сквер. Чарли ощущал себя самозванцем, актером из низкопробного фильма, старающимся изображать уверенность и компетентность. Сердце стучало. Он обещал вывезти их из Лондона, но понятия не имел, как это сделать.
Чарли был прекрасно знаком с местной погодой. У всех в Лондоне в то время имелась при себе надежная маска, защищающая от загрязнения воздуха и от сырости. Но Чарли и большинство лондонцев не догадывались, что принесенные Гольфстримом теплые и влажные воздушные массы сформировали антициклон и накрыли столицу, а множество домов и сооружений прочно зацепили их, словно пальцами.
Туман смешался в алхимической реакции с угольным дымом печей, образовав буро-зеленую субстанцию. Свет просачивался сквозь пелену, лучи пытались пробить себе дорогу. Зловещий зеленоватый смог поплыл по улицам, заклубился над Темзой и в итоге прочно оккупировал город.
«Антициклон», – сообщило Би-би-си в утреннем выпуске новостей между репортажами о нападках на Черчилля со стороны социалистической оппозиции и званом обеде, который устроила ее величество для министров в Букингемском дворце.
Никто, включая Чарли Джеймсона, не верил, что туман задержится надолго и тем более перейдет в наступление и образует смертельно опасный смог, густой, как скисшее молоко в бутылке. Пешеход видел не далее чем на три фута перед собой. Лондонцы, в их числе Чарли, полагали, будто это очередной туманный день, обычный для пасмурного и сырого декабря. Нужно просто потерпеть, парень. Обитатели столицы переживали подобное раньше, переживут и впредь, ведь это и означает быть лондонцем – человеком, которому доводилось видеть кое-что пострашнее хмурых небес.
Война закончилась всего шесть лет назад, до сих пор в городе оставались следы от бомбежек, напоминая о совсем недавнем прошлом. «Оставить позади и жить дальше» – таков был девиз правительства и народа. Но экономика по-прежнему находилась в упадке, клиенты обращались в банки, умоляя каждый месяц о новой отсрочке по займам, и со страхом заглядывали в пустые кошельки.
Что такое туман по сравнению с этими проблемами?
Теперь только луч мощного прожектора способен был пронзить пелену. Фары машин, сирены карет «скорой помощи» и проблесковые маячки – насыщенная серой пелена поглощала и заглушала все.
Чарли использовал как направляющие живые изгороди и чугунные ограды, проходя по улицам, которые знал как свои пять пальцев. Солнце висело в небе безжизненное и бесполезное, признав свое поражение. По улице Карла Второго ползла, гудя сиреной и мигая маячком, «скорая», следуя за провожатым с фонарем в руках.
Эта катастрофа целиком на совести Чарли. Именно он затащил сюда эту женщину с ребенком. Он мог бы сам отвезти бумаги в Америку, разве нет? Если бы он только знал, если бы знал! От чувства вины все сжималось внутри. Чтобы искупить ее, он обязан помочь Кларе и ее дочери.
Чарли заявил, что способен найти дорогу домой с завязанными глазами, но, оказавшись среди густой пелены, усомнился в способности пройти хоть один квартал.
– Я даже ног своих не вижу, – пожаловалась Клара глухим из-за шарфа голосом.
– Мы заблудились? – спросила Винни, закашлявшись, и ее сердце сжалось от страха.
– Нет, – ответил Чарли. – Буквально пара кварталов, и все.
Топот ног, вой сирен, кажущийся маслянистым воздух, сажа, лезущая в глаза и уши. Его прекрасный город оказался загажен дымом и копотью. Теперь он просто обязан позаботиться о своих американских гостьях.
– Идем дальше. Не останавливаемся. Держитесь за меня.
Мир словно погас. Глаза болели, а туман становился все сильнее, накатывая волна за волной, как морской шторм. По обочинам дороги стояли брошенные машины, дважды они слышали пугающий скрежет металла о металл. Все очертания размылись, как стертые ластиком карандашные линии.
Трое двигались медленно, неспешно, скорее шаркая ногами, чем переставляя их.
– На месте, – объявил Чарли.
Он выудил из кармана ключ, нащупав знакомые очертания сквозь перчатку. Вставил его в прорезь и повернул. Замок щелкнул. Молодой человек повернул яйцевидной формы ручку, открыл дверь, и все трое буквально ввалились в прихожую, а призрачный туман заструился следом.
Чарли захлопнул дверь и сгреб Клару и Винни в объятия. Голова Клары доходила ему до плеча, а голова Винни до уровня талии, но всех их сплели в тугой узел сначала ощущение общей опасности, а теперь избавления.
– Мы дошли. С нами все хорошо, – проговорил он. – Мы выберемся отсюда, обещаю. Машина…
Винни высвободилась первой, и в ярком свете люстры Чарли увидел, что лицо ее покрыто сажей, а глаза расширились за стеклами очков, покрытыми серой пленкой. Он нагнулся, снял с нее очки и попробовал протереть извлеченным из кармана носовым платком, но сделал только хуже. Девочка стянула шарф, закрывавший ей рот и нос.
– Мне снились плохие сны вроде этого, – сказала Винни. – У меня такое чувство, будто я угодила в свой ночной кошмар.
– Это ужасно, – согласился Чарли. – Но мы здесь в безопасности. Я попрошу Мойру приготовить нам что-нибудь горячее, а потом мы поедем в деревню.
Он посмотрел на Клару. Ее лицо выражало решимость и твердость, не выдавая страха, наверняка клокочущего внутри. Она положила ладонь на голову Винни.
Все они услышали музыку: в комнате над холлом на полной громкости звучал Вивальди.
– Кто там? – спросила Клара.
Чарли не ответил, потому что не знал. Может быть, здесь Арчи и его жена Аделаида?
Втроем они прошли по вымощенному мрамором холлу под хрустальной люстрой, по отделанному деревянными панелями коридору с портретами предков и свернули направо, где находилась закрытая, как и всегда, дверь в библиотеку Каллума.
Они переглянулись, вскинув брови.
Даже забудь Чарли выключить проигрыватель, что точно было не так, пластинка бы уже кончилась и слышался бы визг прыгающей иглы.
Чарли распахнул дверь.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать происходящее, настолько неожиданное, что мозг отказывался это принять.
«Мойра», – дошло до него резко, как удар током.
Да, это была Мойра, не заметившая открывшуюся дверь. В камине горели, потрескивая, дрова. Комнату наполняла оркестровая музыка. Мойра была в своем черном платье без белого фартука; она танцевала с закрытыми глазами, по лицу ее струились слезы. Безмятежная внешне, она слегка покачивалась, кружилась, поводила руками. Затем ритм музыки изменился, крещендо сошло на нет. Служанка остановилась, прижала руки к груди и пошатнулась.
Чарли подошел к проигрывателю и поднял иглу. В комнате вдруг стало тихо.
– Мойра? – негромко окликнул ее Чарли.
Она остановилась, оробев, потом открыла глаза и уставилась на продрогшую, перемазанную сажей троицу.
– Ой! – взвизгнула девушка и
